Убийство Джанни Версаче - [80]
Теперь же утечки столь шокирующей информации и подавно нельзя было допустить, поскольку последствия ее огласки для бизнеса были бы непредсказуемыми. Перспективу акционирования его компании это бы точно поставило под угрозу. Что стояло за непреклонным желанием Версаче развернуть свой бизнес в глобальных масштабах, в то время как его собственная жизнь была в такой опасности? Железные нервы? Алчность? Безрассудство? Поинтересовавшись у одного финансового аналитика, помешало ли бы известие о том, что Версаче ВИЧ-инфицирован, успешному размещению акций его компании на фондовых рынках, я услышала в ответ: «Спрашиваете! Можете себе представить ситуацию, что вам предлагают купить акции Диснея, но при этом добавляют: „Правда, сам Уолт смертельно болен и в любой момент может умереть…“ Много ли желающих найдется среди инвесторов? Кстати, почему-то этот интересный вопрос ни разу не становился предметом судебных слушаний».
Ни в каком другом бизнесе, вероятно, от имиджа одного-единственного человека не зависит столь многое, как в моде и дизайне. «Когда весь многомиллионный бизнес всецело зависит от творческих способностей одного модельера, тот просто обязан пребывать в добром здравии и хорошей форме», — писала Irish Times после смерти Версаче, прозорливо задаваясь вопросом о состоянии здоровья модельера на момент убийства и ссылаясь на пример другого итальянского модного дизайнера Франко Москино, умершего от СПИДа в 1994 году, о болезни которого до его смерти публике не сообщалось. Американский модельер Перри Эллис в 1986 году умер также от СПИДа, но общественность узнала о причинах тяжелой болезни лишь перед самой его кончиной, а на следующий год у его коллеги и соотечественника Уилли Смита ВИЧ-инфекцию как первопричину смертельного недуга, по словам его адвоката, и вовсе диагностировали лишь на смертном одре. «Слишком многое поставлено на кон, чтобы рисковать, скармливая потребителям какую-либо информацию, кроме строго отобранного нескончаемого потока диетических сведений, — писала Irish Times. — Джанни Версаче прекрасно знал об этом и на протяжении всей карьеры тщательно следил за тем, чтобы сторонние наблюдатели имели доступ лишь к его отретушированному образу».
Если успех бизнеса Версаче зависел от его личной креативности и посвященности в тайны ремесла, а значит, и от его работоспособности и состояния здоровья, то какая же злая ирония судьбы заключается в том, что физическое здоровье и финансовое благополучие самого Версаче было тесно увязано с его сексуальной жизнью: дизайнер, наряжавший женщин под уличных девок и призывавший весь мир этим восторгаться; бизнесмен, построивший свою империю на торговле сексом, сам он вынужден был украдкой покупать себе сексуальные утехи и держать свои истинные предпочтения в строжайшей тайне. Для всего мира Джанни и Антонио Д’Амико являли образчик хранящей глубокую верность друг другу моногамной гей-пары — именно этот имидж впоследствии будет использован для опровержения самой возможности того, что у Версаче могла быть связь с таким человеком, как Эндрю Кьюненен. Однако же в начале и середине девяностых годов Джейми Кордона, красивый колумбиец, работавший одно время дресс-контролером на входе в «Варшаву», регулярно приводил мальчиков к Версаче и Антонио Д’Амико по их просьбе. Иногда смотрины устраивались прямо в одном ближайших клубов, где кандидатов выстраивали в шеренгу, а Версаче их лично придирчиво осматривал; иногда Джейми сам выбирал подходящего проститута, но всегда всё делалось скрытно, и мальчики появлялись на вилле Версаче и исчезали оттуда исключительно через черный ход.
Эскорт по имени Алекс рассказывает, что впервые Джейми выбрал его из толпы в гриль-баре Palace, популярном месте сбора неподалеку от виллы Casa Casuarina прямо на той же улице. Джейми отвел его к черному ходу и «проинструктировал, что нужно подняться по задней лестнице прямо наверх в спальню Джанни и Антонио. Там они перекинулись со мною парой слов и перешли к сексу». Алекс, по его словам, почувствовал, что «весь этот сценарий нужнее был скорее мистеру Д’Амико, чем мистеру Версаче». Впоследствии Алекс еще несколько раз прибывал туда по вызову за деньги.
На протяжении года с лишним — с марта 1994-го по май 1995-го — Версаче с озера Комо практически никуда, включая Южный пляж, не выезжал. При его нечастых появлениях на европейских подиумах, чтобы раскланяться под аплодисменты после модного показа, многие замечали, что он осунулся и выглядит изможденным. Наконец в СМИ просочились слухи, что модельер страдает редкой формой рака внутреннего уха и проходит курс химиотерапии. Тем не менее всесокрушающая махина паблисити по-прежнему неслась вперед на всех парах; Версаче продолжал ставить модельные шоу. Когда в конце 1995 года он вернулся на Южный пляж, те, кто вовсе не видел его с прошлого приезда, пришли в ужас. Один из таких свидетелей рассказывает: «Он же еле-еле до угла квартала способен был дойти, да и то его Антонио постоянно под руку придерживал». Другой частый гость на вилле
