Убийство Адама Пенхаллоу - [4]

Рубен поставил поднос на огромный буфет красного дерева, занимавший всю стену столовой, и стал неторопливо расставлять на столе посуду. Его нисколько не смущало, что три серебряных блюда почернели, а одна из тарелок отличалась от других рисунком. Он хладнокровно заявил, что она из другого сервиза, потому что этот слегка побился. Рэймонд не удостоил Рубена ответом, и тот продолжил сервировку, поставив на стол редкой красоты кофейник времен королевы Анны и оттенив его никелированным молочником и заварочным чайником из вустерского фарфора.

– Хозяин сегодня плохо спал, – сообщил Рубен.

Рэймонд пожал плечами.

– Он четыре раза звал Марту, – продолжил Рубен, накрывая заварочный чайник выцветшим атласным чехлом. – В общем, ничего страшного, просто подагра. Сейчас ему лучше.

Это сообщение вызвало не больше интереса, чем предыдущее. Потерев о рукав георгианскую серебряную ложку, Рубен добавил:

– Он получил письмо от Обри. Тот опять в долгах. Хорошенькая новость для хозяина.

Пренебрежительный тон, с которым это было сказано, нисколько не возмутил Рэймонда, но сама новость заставила его нахмуриться. Он поднял голову.

– Я думал, вы обрадуетесь, – произнес дворецкий, и в его взгляде мелькнуло злорадство.

– Больно много себе позволяешь! – бросил Рэймонд, садясь во главе стола.

Рубен усмехнулся. Сняв крышку с блюда, он сгреб на тарелку несколько сардин и со стуком поставил ее перед Рэймондом.

– Да вы не волнуйтесь, – проговорил он. – Хозяин сказал, что Обри не выудит из него ни фартинга. – Подвинув Рэймонду корзиночку с тостами, он приготовился уходить. – Не успеем оглянуться, как парень окажется здесь. Вот тогда с него снимут стружку!

Рэймонд саркастически рассмеялся. Освободившись от бремени новостей, Рубен удалился, а в столовую вошла вернувшаяся из сада Клара Гастингс.

При беглом взгляде возраст Клары трудно поддавался определению. На самом деле ей было шестьдесят три, и хотя ее обветренное лицо избороздили морщины, в растрепанных кудрях почти не было седины, а тело сохранило юношескую гибкость. Она была высокой, угловатой и лучше всего смотрелась в седле. Сильные костистые руки вечно были в земле – Клара с увлечением копалась в саду, обычно пренебрегая перчатками. Ее не по моде длинные юбки были вытянуты по краям, и она постоянно цепляла каблуками отпоровшуюся подпушку. Когда та отрывалась, Клара кое-как подшивала ее, используя первые попавшиеся нитки. Она не жалела денег на лошадей и свои посадки, однако в одежде была до неприличия экономна. Месяцами следила, как снижается цена на какую-нибудь шляпку в самом дешевом магазине Лискерда, и наконец с торжеством покупала ее за несколько шиллингов на окончательной распродаже в конце года. Выйдя замуж в двадцать два года, Клара отправилась в свадебное путешествие в новом котиковом манто. В свои шестьдесят три она продолжала его носить, хотя оно порыжело от времени и местами вытерлось до самой кожи. Ни ее сына Клиффорда, адвоката, имевшего практику в Лискерде, ни членов семейства Пенхаллоу не волновал ее плачевный внешний вид. Однако потрепанные наряды Клары страшно раздражали ее невестку Розамунду и приводили в негодование жену Пенхаллоу Фейт. Порой и Вивьен, оторвавшись от более важных забот, позволяла себе едкие замечания в ее адрес.

Этим утром Клара была в широкой засаленной юбке и бесформенной шерстяной кофте на пуговицах, свалявшейся и выцветшей от многократных стирок. Под ней виднелась полосатая фланелевая блузка, похожая на мужскую рубашку. Картину завершали потрескавшиеся туфли, чулки разного оттенка и целая коллекция золотых цепочек, брошек с топазами и старомодных колец. На голове возвышалось причудливое сооружение, из-под которого выбивались шальные пряди с висящими на них шпильками. Сев напротив Рэймонда, Клара заявила, что ее серый жеребец потерял подкову.

– У меня сейчас все люди заняты, – произнес Рэймонд. – Ублюдок Джимми отведет его на кузницу.

Никак не отреагировав на это замечание, Клара налила ему кофе, а себе – чаю. Потом она пошла к буфету и через минуту вернулась с тарелкой, на которой лежали сосиска, яичница и несколько ломтиков бекона. Рэймонд, изучавший листок с цифрами, даже головы не поднял.

– Ночью отец опять буянил, – сообщила Клара.

– Рубен мне сказал. Он четыре раза поднимал Марту с постели.

– Подагра?

– Не знаю. Получил письмо от Обри.

Клара помешала ложечкой чай.

– Кажется, я слышала, как он кричал. Обри опять наделал долгов?

– Да. Я нисколько не удивлюсь. Чертов мот!

– Отец не успокоится, пока не вернет его домой. Странный молодой человек. Я ничего не понимаю в его заумной писанине. Но вряд ли он захочет вернуться.

– Можно подумать, что я этого хочу. Хватит и Юджина, тот целый день валяется на диване и воображает себя больным.

– Но отец хочет, чтобы он жил здесь.

– Будь я проклят, если знаю почему.

– Он очень забавный мальчик.

Рэймонд не нашелся что ответить, и разговор прекратился. Тяжелые шаги на лестнице и громкий свист возвестили о приближении одного из близнецов. Это был Конрад, младший, – приятный молодой брюнет с орлиным профилем, как и все в его семье. Он был выше Рэймонда, но такого же крепкого сложения. Конрад не обладал умом Обри, который был старше его на три года, но все же голова у него работала лучше, чем у брата-близнеца, и после долгих лет учения он сумел сдать экзамены и получить профессию агента по продаже земельных участков. Отец купил ему долю в солидной местной фирме, и Конрада можно было считать устроенным, если только старшие партнеры не выведут его из дела, поскольку он под любым предлогом уклонялся от работы и не появлялся в конторе.