Убийственный ритм - [5]

Неожиданно на сцене вспыхнуло ослепительно яркое белое пятно, и Джетт влетел в него словно на крыльях. Его черная кожа блестела в свете прожекторов, а сам он выглядел одновременно и хрупким, и удивительно сильным, и страстным. На шее у него висела на ремне акустическая гитара. Публика снова взорвалась; люди орали, подпрыгивали, всячески неистовствовали. Но едва Джетт запел, все стихло.

Сегодня он пел еще лучше, чем обычно.

Я стала поклонницей Джетта, когда вышел его первый альбом. Тогда, как и сейчас, я не могла определить, к какому жанру отнести его музыку. В первом альбоме было двенадцать песен, исполняемых в сопровождении акустической гитары, саксофона и струнных. Все вещи были разные: и совсем простенькие, с текстами про любовь, и более оригинальные. Песню «Хочу сегодня быть с тобой», в которой звучали мотивы торжественных религиозных песнопений, немедленно объявили хитом года. У Джетта был потрясающий голос – словно музыкальный инструмент, чей звук только выигрывает на фоне любого аккомпанемента. Тогда мне было пятнадцать лет, и я просто теряла голову, слушая песни Джетта. Я растворялась в этой печальной музыке и удивительных стихах, проникающих в самое сердце.

За первым альбомом последовали восемь остальных, но они уже не производили такого сильного впечатления. Не знаю, возможно, дело во мне самой; музыка, которая сводит тебя с ума в пятнадцать лет, звучит по-другому, когда тебе за двадцать. Но и сами песни менялись. Музыка в них была такой же глубокой и сильной, а вот тексты становились все более простыми и примитивными. Может быть, на стихи влияли взгляды Джетта на женщин: трудно писать хорошие песни о любви, если считаешь, что женщина годится лишь на то, чтобы готовить еду и рожать детей. Впрочем, толпа, собравшаяся сегодня в «Аполлоне», явно не разделяла моего скепсиса – каждую песню приветствовал настоящий взрыв. Джетт исполнял и старые вещи, и новые; сегодня он чувствовал себя дома, ведь он здесь родился. Джетт воплотил мечту каждого северного парня, переехав из черного квартала в роскошный особняк в Чешире.

Полуторачасовой концерт заканчивался. Опытный шоумен, Джетт прекрасно знал, чего от него ждут, и самым последним номером спел тот первый хит, «Хочу сегодня быть с тобой». Но прежде, чем отзвучали последние аккорды, Ричард встал и потянул меня за собой к выходу. Мы успели выйти на улицу до того, как туда повалила вся толпа. Сев в такси, мы поехали к отелю «Холидэй-инн».

– Неплохо, – сказал Ричард по дороге. – Очень неплохо. Он свое дело знает. Хотя, если он собрался записывать новый альбом, неплохо бы ему придумать что-нибудь новенькое. Последние три, по-моему, просто ничем друг от друга не отличаются, собственно, они и продаются довольно паршиво. Ладно, посмотрим, что будет на вечеринке.

Он закурил, и я воспользовалась паузой и спросила, почему мне так уж необходимо было туда ехать.

– Есть дело, – загадочно пояснил Ричард.

– Может, скажешь? Здесь ехать всего пять минут, у меня нет времени вытягивать из тебя объяснения по капле…

– Трудно с тобой, Брэнниган! – пожаловался Ричард. – Все-то тебе надо знать. Настоящий сыщик. Ладно, расскажу. Ты знаешь, что мы с Джеттом знакомы очень давно?

Я кивнула. Ричард рассказывал, что свое первое интервью он взял у Джетта, когда работал в уотфордской местной газете, для которой должен был написать репортаж о решающей встрече футбольных команд Уотфорда и Манчестера. В то время уотфордцам покровительствовал Элтон Джон. Он пригласил на матч Джетта. Когда стало ясно, что манчестерцы побеждают, Ричард подскочил к торжествующему Джетту и ухитрился его разговорить. Так Ричард прочно занял место в журналистском мире. Вдобавок материал понравился Джетту, и с тех пор они с Ричардом подружились.

– Ну вот, – прервал мои воспоминания Ри чард, – а теперь он хочет, чтобы написали его автобиографию.

– Биографию, – поправила я – не люблю, когда неправильно употребляют слова.

– Нет, именно автобиографию. Он хочет, что бы кто-то ее написал от его лица. Помнишь, мы встретились на вашем благотворительном обеде? Тогда он впервые заговорил об этом со мной и вроде бы предложил мне ее писать. Я, естественно, сказал, что заинтересовался. Такая автобиография не будет, конечно, бестселлером, все-таки Джетт не Мик Джаггер и не Дэвид Боуи, но заработать на ней можно очень неплохо. А когда он вчера позвонил и позвал нас на сегодня, он просил, чтобы ты тоже обязательно пришла. Разве непонятно, что он имел в виду?

Ричард старался говорить небрежно, но я видела, что его просто распирает от радости и гордости. Я обняла его за шею, притянула к себе и поцеловала в губы.

– Здорово, – искренне сказала я. – Только придется, наверное, как следует повозиться?

Он пожал плечами.

– Да нет, почему. Просто нужно будет втянуть его в разговор, заставить повспоминать о прошлом и записать на пленку все, что он скажет, а потом обработать и сделать пристойный текст. Джетт собирается пробыть дома еще месяца три, так что времени у нас много.

Обсудить эту тему мы не успели, потому что такси как раз подъехало к огромному, роскошно-вычурному зданию «Холидэй-инн». Полностью отель называется «Холидэй-инн на Мидлэнд-Краун Плаза». Это памятник первому периоду процветания Манчестера, что-то вроде побочного продукта индустриальной революции. Я-то помню время, когда он назывался просто «Мидлэнд» и возвышался над остальными домами, напоминая о тех временах, когда богатые не стеснялись своего богатства, а бедняков и близко не подпускали к дверям. А теперь в «Холидэй-инн» регулярно приходят повеселиться новые богачи Манчестера – спортсмены, бизнесмены и музыканты, которые с конца восьмидесятых вдохнули в городскую среду новую жизненную силу.