Убийственный маскарад - [55]

– И вы рассказали об этом Аркадию? – подсказал Розовски. – Я имею в виду – об этой организации.

– Да – как курьез. А он как раз искал идею для очередного проекта. И прямо вцепился в мой рассказ. После этого у него родилась идея создания международного фонда, который он назвал «Регина Бизантейа».

– Что это значит?

– «Византийская царица». Гуманитарный фонд, призванный оказать помощь России в условиях разрастающегося экономического и политического кризиса, – объяснил Николай. Он отбросил, наконец, плед, в который кутался, скорее, машинально. Голос его окреп – видимо, он сам увлекся рассказом. Даже появились лекторские интонации. – Фонд, учрежденный императорским двором при деятельном участии и по инициативе российского бизнесмена Аркадия Смирнова. Дело в том, что Византия всегда была связана с Россией – когда Византийская империя еще существовала. Одна из византийских принцесс – Софья Палеолог – стала женой Ивана III. Вот так, кстати говоря, в гербе России появился двуглавый орел. Идея Аркадия была изящно упакована: потомки властителей Второго Рима помогают народу Рима Третьего. Он поделился этой идеей с императорской канцелярией. Проект их заинтересовал. Они уже сами связались с Аркадием, предложили выслать подробную разработку. Что тот и сделал. После этого его пригласили в Швейцарию… Есть в регламенте двора одна особенность. Люди, входящие в попечительские советы и тому подобные органы, связанные с деятельностью Византийского императора – как я уже сказал, это благотворительная деятельность, – так вот, перечисленные мною люди обычно получают титулы, право присваивать которые принадлежит Юлиану Оттону VI. Вот почему, став директором-распорядителем фонда «Регина Бизантейа» – именно это ему предложили в Айсбурге, он получил право на такой экзотический титул. А когда вернулся, мы решили устроить из этого шумное празднество – знаете, не каждый день обычные люди становятся королями…

– Директором-распорядителем фонда, – задумчиво повторил Натаниэль. – Вот это уже интересно. И велик ли бы уставной капитал? Не знаете ли?

– Что? – рассеянно переспросил Ройзман, роясь в разбросанных на нижних полках стеллажа папках. – Что, простите? Капитал?… – он выпрямился. – Мм… кажется, пять миллионов долларов…

– Хорошенькие игры, – озадаченно сказал Натаниэль. – Значит, став директором-распорядителем фонда, Аркадий получал контроль за очень солидными суммами, которые должны были уходить в Россию на финансирование гуманитарной помощи? Вот так-так. Маскарад…

Николай уселся на прежнюю скамеечку. После внезапного прилива бодрости, вызванного византийско-швейцарской историей, он вновь впал в оцепенение.

Натаниэль подошел к двери, молча поманил за собой Маркина. Они спустились вниз в маркинскую «субару».

– Куда едем? – осведомился Саша, поворачивая ключ зажигания.

– Никуда, – ответил Натаниэль. – Выключи. Я просто хочу подумать. Недолго, минут пятнадцать. Можешь пока вздремнуть. – А потом?

– А потом будет потом, – Натаниэль закурил, высунув руку с сигаретой в окно. – Потом мы посмотрим.

Маркин послушно заглушил двигатель. Натаниэль пускал дым, глядя рассеянным взглядом на стариков, продолжавших свою бесконечную игру в нарды. Сделав несколько затяжек, он отбросил щелчком недокуренную сигарету и извлек из бардачка пакет из плотной желтой бумаги.

– Это у тебя что? – поинтересовался Маркин.

– Фотографии, – коротко ответил Натаниэль. – Еле выпросил. Хочешь взглянуть?

Маркин кивнул. Розовски распечатал пакет.

– Вот, погляди.

Маркин внимательно изучал фотографии. Их было десять, все – сделаны во время злосчастного вечера. Некоторые Саша сразу же отложил в сторону – на них были изображены различные моменты торжества, показавшиеся фотографу интересными, но с точки зрения Маркина, ничего собою не представлявшие: музыканты в обезьяньих костюмах, слегка растерянные лица депутатов Кнессета, неведомым ветром занесенных на странную вечеринку, небольшие группы гостей.

Он отобрал четыре фотографии. Натаниэль одобрительно кивнул.

На одной из фотографий, сделанных с относительно большого расстояния – из дальнего угла двора, – четко был виден паланкин и человек в маске в знакомом Маркину костюме. Рядом стоял еще один маскированный. Сидящим был Аркадий Смирнов, а стоящим – Николай Ройзман, только что ими оставленный. На другой – хозяин виллы, лежащий и без маски, с искаженным гримасой лицом. Та же фотография, но крупным планом. И еще одна – плачущая Виктория, рядом – Дина и Николай.

– И что ты на них разглядел? – спросил Маркин.

– На этих – ничего, – невозмутимо ответил Натаниэль. – Ничего нового, – он отобрал фотографии у помощника, сунул их в конверт. Вместо этого взял отбракованные Маркиным. Выбрал одну из них. – Лучше присмотрись вот к этим, – сказал он, – ну-ка!

Маркин послушно ткнулся в снимок. Обследовав с максимальной тщательностью каждый квадратный сантиметр глянцевой поверхности и даже попытавшись заглянуть на обратную сторону, он отрицательно покачал головой и вернул фотографию Натаниэлю.

– Ничего не видишь? – спросил Розовски разочарованно.

– Ничего.

– А то, что в руках у какой-то дамы, скрытой от камеры чьими-то спинами, тот самый псевдогреческий керамический бокал, который затем оказался у покойника? Тоже не видишь?