Убийственный чемпионат - [37]

Раздолбаев обиженно сопит, но продолжает:

- Ставлю свой номер и отношу календари в киоск. Затем, на протяжении нескольких вечеров подряд, незаметно наблюдаю за ним. Хотел убедиться, что все пройдет нормально. Но тут появляется Золотарь и...

- Дальнейшее мне известно до тошноты, - прерываю его. У меня остался только один вопрос. Один, но самый главный. С этими словами протягиваю руку ладонью вверх. - Давай!

- Чего давать? - искренне не понимает Раздолбаев.

- Календари, дружок! - Теперь уже ору я и чувствую, как все мое существо становится фанерой, пролетающей над Парижем. Спортсмен укрепляет мои ощущения.

- Я их с того момента и в глаза не видал!

На всякий случай, чтобы до конца отработать эту линию, спрашиваю:

- И пиявку сексуальную не ты подослал?

Ответ угадывается по выпученным до предела глазам Раздолбаева.

- Ладно, мужик! Вопросов больше не имею. Иди соревнуйся, гладиатор! - отсылаю его, а сам погружаюсь в состояние глубочайшей депрессии.

27

Медленно бреду по загородному шоссе. Немилосердно жарит солнце. Пот заливает глаза. Над головой кружат коршуны и вороны. Слева от меня круто уходят вверх пышущие жаром скальные образования. Справа - не менее круто уходящий вниз пятнадцатиметровый обрыв. В самом низу, на дне лениво плещутся воды водохранилища. В голове сонная мякина и тупое безразличие. Где-то на самом краю сознания отчаянно размахивает руками тонущая в наплевизме мыслишка: "Где же получился прокол? На каком из трех этапов им удалось меня провести?" И еще очень стыдно перед Смитом и моей дорогой Машиной. Как я посмотрю им в глаза? Они сейчас жизнью рискуют, предоставляя мне зеленую улицу в поисках, а я...

Неожиданно на глаза попадается едва заметная тропинка. Подчиняясь неосознанному импульсу, ноги сворачивают на нее. Мне все равно, куда идти, лишь бы путь мой к потаенному месту был подольше и подлиннее. В расщелине, по которой проходит тропа, сумрачно и сыро. Пахнет насморком и лягушками. Тупо переставляю ноги. Тропа уходит круто вверх. Подключаю к процессу ходьбы руки и вскоре оказываюсь на вершине скальника.

Тропинка кончается на небольшой площадке, загаженной птицами и многочисленными туристами - любителями панорам. Ложусь на горячие камни и в который раз пытаюсь найти ошибку в наших действиях. Хотя, если признаться честно, все эти жалкие потуги уже не имеют никакого значения. Чемпионат сегодня заканчивается. Завтра торжественное закрытие и объявление чемпиона. Так что на какие-то новые версии и ходы элементарно не хватает времени. Тем более, что ни ходов, ни версий нет. Как нет и желания доводить это дело до логического конца. Дерьма я наелся по самое горло. Хочется одного: тишины и покоя.

Но отдохнуть мне не удается. Сначала чуть слышно, но с каждой секундой все громче и громче, со стороны Города доносятся выстрелы и шум моторов. Сонная одурь и безразличие мгновенно слетают с меня. Вскакиваю и с живейшим интересом наблюдаю катящееся на меня действо.

По дороге из Города, первой, с огромной скоростью, наяривала моя дорогая Машина. За ней, скрытое клубами пыли, тарахтело и лязгало великое колесно-гусеничное войско. Пыльную мглу ежесекундно прорезали выстрелы. Немного выше этого пыльно-стреляющего конгломерата неслось несколько десятков боевых вертолетов. Временами вертолеты подпрыгивали в воздухе - вели стрельбу ракетами класса "воздух-земля".

Моя дорогая Машина ловко увертывалась, объезжала. В иные моменты ехала боков, на двух колесах, пропуская под собой самые наглые потоки трассирующих пуль. Автородео!

На долю секунды меня охватило сожаление: черт побери, такой риск и самоотверженность - и все напрасно! Но эта мысль была тут же смыта волной восторга и гордости. Симбиоз человека и Машины бил по всем статьям армию, КГБ и всех прочих, законно носящих оружие.

- Давайте, ребятишки! Закатайте им губень на затылок! ору я и танцую сумасшедшую джигу.

Во время исполнения одного из па мой взгляд случайно падает вниз, на противоположную сторону склаьника. Дорога здесь делает крутой поворот, невидимый едущему со стороны Города. Но не это пугает меня. Сразу за поворотом замечаю громадное скопление сил противника. "Засада!" - мелькает в голове.

В панике начинаю метаться по площадке. Как же дать знак Машине и Смиту? Ведь они мчатся прямо в мышеловку! Так тепленькими и попадут в лапы наших недругов. Я в отчаянии. Остается одно: схватиться за голову и с безнадежной тоской наблюдать развязку. Вот сейчас они повернут и...

Мышеловки не получилось. Произошло событие, заставившее мои виски поседеть. Не снижая скорости, Машина начала вписываться в поворот. Засадная часть преследователей передернула затворы и дослала снаряды в стволы. Сейчас начнется расстрел в упор. Но в миллионную долю секунды Машина оценивает шансы на прорыв (это я так предполагаю) и, понимая его бессмысленность, круто берет вправо. До меня долетает двойной неунывающий рев: "Врагу не сдается наш гордый "Варяг"!" - и мой друг и любимая отрываются от земли. Описывают в воздухе великолепную дугу (вспоминаю слова Смита: "Умирать буду красимо!") и рушатся вниз.