Убийства единорога - [8]

Я подобрал фонарь — при этом все снова закружилось перед глазами — и направил луч на незнакомца. К счастью, он не был мертв и даже не пострадал, если не считать шишки на голове от оглушившего его удара о бревно. Мои мысли вернулись к свистку, который он, слава богу, не проглотил. Кто же этот человек? Его румяное лицо было испачкано грязью, которую смывал дождь, все еще хлещущий по растущим в овраге березам. Массивное квадратное лицо с торчащими скулами и щеткой усов казалось английским. Почему же он сказал «проклятая предательница»?

Потом я увидел под распахнувшимся плащом то, что выпало из его внутреннего кармана. Это был маленький сероватый клочок бумаги, свернутый в трубочку, который мой противник обмотал вокруг авторучки и прикрепил зажимом колпачка. На клочке были белый крест на голубом фоне, номер, имя шефа и печать министерства иностранных дел, но подделать все это было невозможно, так как любой сотрудник секретной службы узнает клочок по фактуре, как банковский клерк узнает подлинный банкнот. Значит, этот человек служит в британской разведке.

Внезапно я понял, что именно с ним Эвелин должна была встретиться в «Лемуане», и когда он увидел, как я ухожу с ней… Боже, какая неразбериха!

Как вы понимаете, все это было делом нескольких секунд. Я едва успел перевести дух, как услышал сквозь шум дождя голоса наверху. Над моей головой протянулись белые лучи двух фонарей. На фоне света фар нашего автомобиля бежали две фигуры в фуражках и коротких плащах полицейских. Мой противник говорил правду — два полицейских ждали в красном автомобиле и теперь искали меня. К их несчастью, они не могли найти место, где мы свалились в овраг, а так как с дороги он казался черной бездной, то, вероятно, боялись прыгать через него. Никакие объяснения мне не помогут — нужно как можно скорее убираться отсюда. О моем противнике позаботятся полицейские, когда мне удастся от них отделаться, но Эвелин надо забрать. Пусть садится в машину и уезжает, пока я буду избавляться от преследователей. Но где она?

— Ты цел? — послышался тихий голос совсем рядом. — Ты не пострадал? Ш-ш! Я проскочила в овраг следом за тобой, иначе они бы меня схватили.

Эвелин проскользнула мимо лежащего без сознания моего противника и схватила меня за руку.

— Выключи фонарь, Кен! Не знаю, в чем дело, но мы, кажется, совершили какую-то ужасную ошибку. Мы… Смотри! Они увидели свет!

— Держись за мою руку, и постараемся выбраться… Нет, подожди! Встань рядом с телом. Я отвлеку их фонарем, а когда они погонятся за мной, вылезай наверх и уезжай в машине. Не спорь, черт возьми! Если я не смогу убежать от них, то украду их автомобиль и поеду за тобой.

Я помчался среди белых берез, при этом крики и свет фонарей следовали за мной по краю оврага. Обернувшись, я направил в их сторону луч своего фонаря.

— У-ух! — заухал по-совиному некогда респектабельный мистер Блейк. — Suivez mois,[11] вы, тупицы! Vive le crime! A bas la police![12]

Ответные крики показали, что провокация достигла цели. Собравшись с духом, полицейские прыгнули в овраг. Один из них споткнулся, но другой приземлился удачно. Я поставил фонарь между ветками дерева лицом к полицейским, как будто меня загнали в тупик, потом пригнулся как можно ниже и издал чревовещательный вопль, перекрывая шум дождя:

— Halte la ou je tire![13]

У этих ребят были стальные нервы. Не испугавшись угрозы, они устремились прямиком на маяк. Я надеялся, что они начнут стрелять и погасят фонарь, прежде чем обнаружат, что меня за ним нет. Один из них выстрелил, и пуля срезала ветку. К тому времени я уже карабкался наверх, как обезьяна. Упавшая у бревна фигура, когда я споткнулся о нее, шевельнулась, но не смогла мне помешать.

Эвелин не уехала. Она сидела за рулем своего автомобиля, уже заведя мотор, когда я плюхнулся рядом и захлопнул дверцу. Покуда я переводил дыхание, мы проехали мимо красной машины и помчались по дороге.

Все было как в прежние дни, если не считать моего скверного состояния. Я держался за левый бок и пытался между стонами говорить.

— Почему ты не уехала?

— Почему не уехала? Это мне нравится. Кроме того, как бы ты последовал за мной? Во всяком случае, не в этом красном «вуазене».

— Почему?

— Ну, у того типа, которого ты нокаутировал, остался в руке пистолет. Я забрала его и всадила пулю в каждую шину красного автомобиля. Ты ведь не хотел, чтобы они следовали за нами, верно? Теперь им это не удастся. Пистолет на сиденье позади тебя.

— Ты прострелила им шины? Ой!..

— Почему ты сказал «ой»? Я знаю, что мы совершили ошибку и что ты, по-видимому, нокаутировал полицейского. Но особого вреда мы не причинили, и они все равно не смогут нас поймать. — В ее голосе слышалось ликование. — Кен, это было грандиозно! То, как ты бежал через кусты с криком «Vive le crime!» и… Знаешь, они, вероятно, подумали, что ты Фламанд.

Выходит, это ее радует. Я повернулся и посмотрел на сидящую за рулем Эвелин. Она не совсем промокла, так как по-прежнему была в плаще, но выглядела крайне неопрятно. Подняв грязную руку, Эвелин откинула мокрые волосы с глаз, сверкающих от удовольствия; время от времени она вскидывала голову, словно в такт приятной мелодии. Но я был вынужден сообщить ей весьма неприятную правду.