Убийцы Российской Империи. Тайные пружины революции 1917 - [83]

22. Шлюссарева Надежда русская, 31 г., из Женевы в Петроград.

23. Кон Елена русская, 24 л., из Цюриха в Петроград.

24. Бриллиант Григорий русский еврей, журналист, из Женевы в Петроград.

25. Сковно Рахиль русская еврейка, 32 л., из Стокгольма в Петроград.

26. Косе Георгий словак австриец, 28 л., из Христиании в Царское Село.

27. Свиялович Давид русский еврей, 33 л., из Стокгольма в Петроград.

28. Равич Сара русская еврейка, 37 л., акушерка, из Стокгольма в Петроград.

29. Ульянов Владимир русский журналист, 41 г., из Стокгольма в Петроград.

30. Ревкин Золмах русский еврей, 34 л., из Стокгольма в Петроград.

31. Мирлохкинд Валентина русская 28 л., студентка, из Стокгольма в Петроград».[177]

Любой здравомыслящий человек, просмотрев список разношерстных пассажиров, пересекших границу с Финляндией по официальному разрешению, зарегистрированных властями и зафиксированных контрразведкой и охранным отделением, разве сделает по этому списку вывод о «сонме революционеров Ленина»? А Бурцев это сделал. По его утверждению, все эти случайные люди, большая половина из которых женщины, помогли Ленину выполнить агентурную задачу, поставленную немцами, — свергнуть Временное правительство и захватить власть. Причем, давая показания Соколову 11 августа 1920 года, Бурцев напускал на себя вид всезнающего «специалиста по Ленину и большевикам», излагая неточности, измышления, а то и откровенную клевету. «Я не знаю лично ни Сафарова, ни Войкова, — признался он. — Но знаю их по их положению. Оба — видные члены партии большевиков. Оба они прибыли как агенты Ленина, а следовательно, немцев, в 1917 году в запломбированных вагонах через Германию. Я имею список всех лиц, прибывших тогда с Лениным. В этих списках Войков значится под номером 11-м, а Сафаров — под номером 5-м. Эти списки я получил в свое время из официальных источников». В приведенном же мною списке под № II значится «Розенблоом Давид», а под № 5 — «Ульянова Надежда». Сафаров Георгий включен сюда 17-м, Войкова же совсем нет. Может, он, этот список, не «из официальных источников»? Нет, из них, он препровожден Александрову контрразведкой. Правда, были еще и другие списки. Один из них — пассажиров, «переехавших границу в Торнео 7/20 апреля 1917 года», с припиской: «Политические эмигранты. Приезд 12 первых эмигрантов был сообщен г-ном Дюма из Министерства иностранных дел».[178] В него внесено 18 фамилий. 5-м в нем записан Моисеенко Борис, а 11-й — Фундаменский Илья, известный эсер. Значатся также и другие эсеры, к примеру, Савинков Борис и Чернов Виктор, вошедшие впоследствии в состав Временного правительства (последний — в качестве министра). Но нет здесь ни Сафарова, ни Войкова, ни Ленина. Третий список из 72 человек Александров получил со следующей препроводительной:

«Начальник Ве<сьма> спешно контрразведывательного Судебному следователю по отделения особо важным делам

Штаба Петроградского Александрову военного округа на театре военных действий

„4“ октября 1917 г.

№ 11021

Петроград

Воскресенская наб.,

д. № 28, кв. 4.

Тел. № 139 — 25 на № 659

При сем препровождаю список эмигрантов, прибывших в Россию в начале апреля сего года.

Подробный список эмигрантов, прибывших в первой половине мая сего года, всего около 250 человек, препровожден мною заведываюшему Центральным Бюро при Главном Управлении Генерального Штаба.

Других списков во вверенном мне отделении не имеется.

Приложение: список.

За начальника отделения прапорщик <роспись>

За помощника начальника отделения

<роспись>[179]».

В этом списке Ленин (Ульянов) числится под 2-м номером, Надежда Константиновна Ульянова — под 3-м. Под 5-м, как и говорил Соколову Бурцев, — Сафаров. Но Войкова снова нет. Да и сам список тоже не может быть доказательством бурцевского утверждения о «сонме навербованных Лениным агентов, в чем ему откровенно помогали немцы», поскольку формировали эту партию эмигрантов официальные представители Временного правительства, включив в нее и эсеров, и меньшевиков, и большевиков, и далеких от политики людей — искателей приключений, предпринимателей, несчастных скитальцев. Другими списками, за исключением списка эмигрантов в количестве 250 человек, прибывших месяцем раньше, как указывалось в препроводительной записке, даже контрразведка не располагала. Думается, что не мог иметь их и Бурцев. Да Соколов и Александров с него этих списков и не спрашивали. Для них было достаточно того, что большевики объявлялись врагами народа, исчадиями ада и предавались Бурцевым, точно так же, как и Матреной Распутиной, анафеме.

Критика Бурцевым большевиков вообще-то довольно поучительна. Он их обвиняет в выступлениях против царизма, хотя сам считает себя врагом монархии. Они, оказывается, преступным образом поступили с Временным правительством, хотя Бурцев тоже выказывал этому правительству недоверие. По его мнению, большевики не имели права заниматься ни пропагандой, ни организационной работой, ни издательскими делами, ни финансовыми вопросами; оставлял он это право за собой, за всеми остальными, кроме большевиков, политическими партиями и течениями. Получалось, что и следователи разделяли эту точку зрения, ставя большевикам в вину то, что другим прощалось, что для других считалось (скажем, издательcкая или коммерческая деятельность с целью пополнения партийной кассы) вполне приемлемым и оправданным.