Убийцы цветочной луны. Нефть. Деньги. Кровь - [71]

— Люблю, когда небо розовеет, как сейчас.

Мы вроде бы бесцельно двигались дальше по мягко очерченным холмам — будто корабль, предоставленный на волю волн. На одной из вершин машина вдруг резко остановилась. Вдали лежал овраг, на дне которого извивался поток.

— Там, внизу, застрелили Анну, — сказала Марджи. — Однажды папа посадил меня, маленькую, с собой на коня и привез сюда. Только мы, лошади и это место. Было жутковато.

В 2009 году индианка-осейдж Элиз Пашен опубликовала стихотворение «Ви’-джи-е», что означает «Молитва». Оно рассказывает об убийстве Анны Браун устами Молли Беркхарт:

Ибо она умерла там, где овраг сбегает к воде.

Ибо стащили ее к ручью.

В смерти одета в простое синее платье была.

Хоть мороз прихватил траву, она студила ноги в ключе.

Ибо я повернула колоду ногой.

Ее мокасины медленно плыли к плотине.

Ибо тело ее охотники, как потеплело, нашли.

Заканчивается стихотворение такими строками:

В пору Хта-ка Жи-га Це-те, месяца, убивающего цветы.

Перейду я реку черной рыбы, выдры и бобра.

Выберусь на берег, где бессмертная ива стоит[624].

Когда мы двинулись дальше, прерия погрузилась в ночную тьму. Пыльную дорогу освещали только лучи фар. Марджи сказала, что, когда она была еще ребенком, родители поведали ей, что сотворили Эрнест и Хэйл.

— Всякий раз, когда я не слушалась, я спрашивала себя: «Что, если зло сидит и во мне?» — вспоминала она.

Она сказала, что по местному телевидению время от времени показывали фильм «История агента ФБР». Они смотрели всей семьей и плакали.

Слушая ее, я понял, что господство страха травмировало и продолжает травмировать целые поколения. Праправнук Генри Роана однажды сказал о следе, оставленном убийствами: «Думаю, он где-то в глубине души. Возможно, мы его не осознаем, но он есть, особенно если был убит член семьи. Просто где-то внутри ты никому не доверяешь»[625].

Прерия осталась позади, и мы въезжали в центр Фэрфакса. Хотя официально он остается городом, но, кажется, стоит на грани забвения. Население год от года сокращается и уже составляет менее 1400 жителей. Вдоль главной улицы стоят возведенные во времена бума здания в стиле Дикого Запада, но они заброшены. Мы затормозили перед большой витриной, мутной от грязи и паутины.

— Это была «Биг Хилл Трейдинг Компани», — сказала Марджи. — Когда я росла здесь, магазин еще работал. Он был огромный, с такими большими точеными перилами и старыми деревянными полами. Все пахло деревом.

Я смотрел на улицу и пытался представить себе, какой ее видели Молли Беркхарт и Том Уайт — автомобили марки «Пирс-Арроу», кафе, нефтяники и осейджская аристократия. И разгул дикой злобы, некогда разгоревшийся здесь. Сегодня даже в субботний вечер это был «город-призрак», как выразилась Марджи.

Она поехала дальше и свернула с главной улицы к небольшому жилому району. Там еще стояла пара старых особняков, давно заброшенных и разрушающихся. Некоторые полностью заросли вьюнком. Марджи замедлила ход, словно пытаясь разглядеть что-то.

— Что ты ищешь? — спросил ее муж.

— Место, где был взорванный дом.

— Это не с противоположной стороны?

— Нет… а, вот оно. — Марджи остановилась перед участком, на котором давно выстроили другой дом.

И тут она упомянула о том, о чем я не читал ни в одном отчете ФБР. Отец рассказывал ей, что они с матерью и сестрой Элизабет в ночь взрыва собирались ночевать у Смитов. Но у Ковбоя разболелись ушки, и все остались дома.

— Только из-за этого они спаслись, — сказала Марджи. — Чистая случайность.

Потребовалось время, прежде чем до меня окончательно дошло.

— Папе всю жизнь пришлось жить с мыслью, что его отец хотел его убить, — сказала Марджи.

Некоторое время мы сидели в машине, пытаясь осознать то, что не укладывалось в голове даже после всех этих лет. Наконец Марджи нарушила молчание и сказала:

— Почему бы нам не вернуться на танцы?

Глава 23 Дело не закрыто

История — безжалостный судья. Она вскрывает наши трагические просчеты, мучительные ошибки и обнажает наши самые сокровенные тайны, крепкая задним умом, как надменный детектив, знающий, чем все закончилось, с самого начала. Проштудировав исторические документы, я узнал то, чего не могла знать о своем муже Молли (как сказал один осейдж: «Можно ли поверить, что кто-то женится на тебе и убьет твою семью из-за денег?»). Я мог увидеть то, чего не мог увидеть Уайт — раскусить ложное признание Лоусона или зловещие скрытые мотивы Гувера. Копнув убийства осейджей глубже — и зарывшись в болото протоколов вскрытий, свидетельских показаний и наследственных записей, — я выявил в расследовании Бюро определенные пробелы.

Когда Хэйла и его соучастников приговорили к пожизненному заключению, власти утверждали, что виновные найдены. После того как Уайта перевели на службу в Левенуэрт, дела закрыли с величайшим триумфом, хотя Бюро не смогло связать Хэйла с каждым из 24 убийств. Действительно ли во всех виновен был он один? Кто, например, похитил в Вашингтоне Макбрайда или выбросил из мчащегося поезда У. У. Вогана?

Хэйл творил свои кровавые дела чужими руками, но нет никаких доказательств, что именно его всегдашние приспешники, такие как Брайан Беркхарт, Аса Кирби, Джон Рэмси и Келси Моррисон, выслеживали в столице страны нефтяного магната или сели в один поезд с адвокатом. Кто бы это ни сделал, преступники остались безнаказанными.