Убийца, ваш выход! Премьера (сборник) - [4]

— Можно нам увидеть мистера Гарденера? Он нас ждет. Моя фамилия Батгейт. — Он извлек портсигар и достал из него визитную карточку. Старик Блэр принял карточку и перевел взгляд на более рослого посетителя.

— Мистер Аллейн со мной, — объяснил Найджел Батгейт.

— Прошу минуту подождать. — С этими словами Блэр, держа карточку с некоторым стыдом, заковылял по коридору.

— Старик очень внимательно на вас смотрел, — сказал Найджел Батгейт, протягивая другу портсигар.

— Возможно, мы знакомы, — ответствовал главный инспектор уголовной полиции Аллейн. — Я, знаете ли, личность известная.

— Не помешает ли вам известность получить удовольствие от того, что нам сейчас предстоит? — осведомился Найджел, указывая сигаретой на пустой коридор.

— Ничуть. Я умен, но прост — изумительное сочетание! Зрелище актера в гримерной приведет меня в оцепенение. Обещаю сесть и восторженно таращиться.

— Феликс скорее сам вытаращит на вас глаза. Когда он вручил мне эти два билета в партер, я предупредил, что Анджелы не будет, — стал торопливо объяснять Найджел, — и сказал, что приглашу вас. Видели бы вы, как его поразило наличие у меня таких важных знакомых!

— Могу себе представить! В отсутствие невесты пригласить полицейского! Феликс Гарденер — разумный человек и чертовски хороший актер. А я — любитель сюжетов про злоумышленников.

— Подумать только! — воскликнул Найджел. — А я-то боялся, что испорчу вам вечер.

— Ни в коем случае. Там ведь надо угадать, кто убийца?

— Действительно. Вам это полагается по службе, инспектор, и вы не можете себе позволить оплошать.

— Замолчите! Я дам денег старику сторожу — пусть он мне подскажет. Вот и он!

В коридоре появился старик Блэр.

— Прошу сюда, — позвал он, не приближаясь к двери.

Найджел и Аллейн вошли в театр «Единорог» через служебный вход, и с этого знаменательного момента главный инспектор уголовной полиции Аллейн, сам того не зная, начал погружение в одно из самых сложных дел за всю свою карьеру.

Они немедленно почувствовали неописуемый аромат театрального закулисья перед началом вечернего спектакля. Через служебный вход можно попасть прямо на сцену — слабо освещенную, пахнущую сложным сочетанием сухой краски, грима, клея, пыльных потемок; все это с незапамятных времен заменяет в храмах Мельпомены запах ладана. К стене было прислонено два щита задника; к внешнему, расписанному под секцию книжного шкафа, привалился пожарный. Некто с засученными рукавами рассеянно брел в глубине сцены, беззвучно переставляя каучуковые подошвы. Мальчик с букетом душистого горошка исчез в ярко освещенном проеме справа. Готовый зад ник уходил вверх и терялся в неясном мерцании. На сцене была расставлена скудно освещенная мебель, изображавшая библиотеку. Из-за занавеса доносился не прекращающийся, приводивший в возбуждение гомон публики, а также древний, как само искусство сцены, писк настраиваемых струнных инструментов. Еще один человек с закатанными рукавами стоял с задранной головой.

— Что ты там возишься с синими заставками? — крикнул он.

Ковры и мебель заглушили окрик до уровня шепота. Откуда-то сверху прозвучал неясный ответ. Щелчок — и декорации озарил свет. Перед лицом Найджела появились чьи-то ноги. Он тоже задрал голову и увидел платформу осветителей. Одни человек стоял на ней, орудуя переключателями, другой сидел, болтая ногами.

Блэр повел гостей к ярко освещенному проему, оказавшемуся началом очередного коридора. Слева тянулись двери гримерных, на первой из которых тускло мерцала звезда. Из-за всех дверей доносились по — домашнему приглушенные голоса. В коридоре было очень тепло. Мимо проскочил человек с озабоченным лицом. Прежде чем свернуть, он бросил на гостей вопросительный взгляд.

— Джордж Симпсон, режиссер, — уважительно прошептал Найджел.

Старый Блэр постучался во вторую дверь. Немного погодя на стук ответил приятный баритон:

— Да, кто там?

Блэр немного приоткрыл дверь и сказал:

— К вам посетители, мистер Гарденер.

— Что? Ах да… Я сейчас.

Обращаясь к кому-то внутри гримерной, голос сказал:

— Полностью с вами согласен, старина, но что поделаешь? Нет, не уходите.

Заскрипел стул, потом дверь распахнулась.

— Входите! — пригласил Феликс Гарденер гостей.

Они переступили порог, и инспектор Аллейн впервые в жизни очутился в актерской гримерной, впервые пожал руку актеру.

Феликса Гарденера нельзя было назвать писаным красавцем, которому мужская часть зрительного зала с удовольствием отвесила бы пинков. Тем не менее он неуловимо отличался от всех прочих лицедеев. Густые волосы цвета соломы плотно облегали его голову безупречной формы, глаза, расставленные не широко и не узко, а самым льстящим для его облика образом, поражали голубизной, нос был прямой и тонкий; большой рот с забавными складочками в уголках был отрадой газетных карикатуристов. Резко очерченный подбородок подводил благоприятный итог его лицу с мягким овалом. Он был высок, обладал горделивой осанкой, но не слишком рисовался, да еще и говорил обворожительным голосом, не гулким, но звучным. Женщин к нему влекло, мужчины признавали его достойным человеком, критики — актером с выдающимися способностями.