Убийца Шута - [37]

В эту прекрасную летнюю ночь овец оставили на пастбище в тихой долине, и они выглядели большими кляксами с вкраплениями групп подросших ягнят между ними. Надо всем этим в черном небе, блестели звезды как другое рассыпанное стадо. Я не мог видеть ни виноградники на холмах за овечьим пастбищем, ни Ивовую реку, которая, изгибаясь, вливалась в реку Бакк. Называли ее рекой больше из тщеславия, в большинстве мест лошадь могла легко прошлепать через нее, но все же она никогда не пересыхала летом. Ее щедрость и шумный поток обеспечивали изобилие маленькой долине. Ивовый лес был спокойным и благородным угодьем. Местом, способным укротить даже убийцу. Может, я и уверял Чейда, что должен пойти в город, чтобы обсудить цены на шерсть, но на самом деле он был прав. Старый пастух Лин и три его сына очень терпеливо доверяли мне; я многому научился у них, но настойчиво требовал своего присутствия на сделке с покупателем в основном для своей собственной гордости. Лин с сыновьями будут сопровождать меня, и хотя мое рукопожатие скрепит любой достигнутый нами договор, кивок Лина подскажет мне, когда я должен протянуть руку.

У меня отличная жизнь. Когда тоска овладевала мной, я знал, что это не что-то из моей сегодняшней жизни, но всего лишь мрак прошлого. И эти темные сожаления были только воспоминаниями, не способными причинить боль. Я подумал об этом и внезапно зевнул. Теперь можно и поспать.

Я отпустил портьеру и чихнул от поднятого ею облака пыли. Действительно, комнате требуется хорошая уборка. Но не сегодня. Может быть даже вообще не ночью. Может быть, я хотел бы оставить все, закрыть эту дверь и позволить прошлому самому заботиться о себе. Я поиграл с этой идеей, как некоторые мужчины играют с честолюбивым желанием бросить пить. Было бы отлично. Для меня и Молли. Я знал, что не сделаю этого, и не мог сказать, почему. Неторопливо я пригасил оставшиеся свечи. Когда-нибудь, пообещал я себе, и знал, что солгал.

Когда я закрыл дверь, прохладная тьма коридора поглотила меня. Пол был холодный. Рассеянный ветерок бродил по коридорам. Я вздохнул. Ивовый лес был беспорядочным местом, требующим постоянного присмотра и ремонта. Всегда были дела, занимавшие время арендатора Баджерлока. Я улыбнулся про себя. Что, мне хочется, чтобы полночный вызов Чейда оказался приказом кого-то убить? Лучше завтра посоветоваться с Рэвелом о ремонте забитого дымохода в гостиной.

Быстро и бесшумно я прошел сквозь спящий дом. Подойдя к спальне, я тихо открыл дверь и так же беззвучно прикрыл ее за собой. Мой халат снова упал на пол, а я скользнул под одеяла. Теплое тело и сладкий запах Молли манили меня. Я поежился, согреваясь и стараясь не разбудить ее. Вместо этого она повернулась ко мне лицом и обняла меня. Ее маленькие теплые ножки уперлись в мои ледяные, она прижалась головой к моей груди.

— Я не хотел тебя будить, — прошептала я.

— Ты и не разбудил. Я проснулась, а тебя нет. Я ждала тебя.

Она говорила тихо, но не шепотом.

— Извини, — сказал я. Она ждала. — Я разговаривал с Чейдом.

Ее вздох я не услышал, но почувствовал.

— Все хорошо? — спросила она тихо.

— Все в порядке, — заверил я ее. — Просто бессонный старик ищет хоть какой-то компании.

— Мм… — согласно промурчала она. — Я отлично его понимаю. Я тоже уже не сплю так, как в молодости.

— И я. Мы все становимся старше.

Она вздохнула и прильнула ко мне. Я обнял ее и закрыл глаза.

Она мягко откашлялась.

— Пока ты не спишь… если ты не слишком устал…

Она недвусмысленно прильнула ко мне, и, как всегда, у меня перехватило горло. Я улыбнулся в темноте. Это была моя прежняя Молли. В последнее время она была так задумчива и тиха, что я боялся, что чем-то обидел ее. Но когда я спрашивал, она только качала головой, опуская глаза и улыбаясь своим мыслям.

— Я еще не готова тебе сказать, — дразнила она меня.

Сегодня днем я вошел в комнату, где она обрабатывала мед и делала свечи для дома. Я застал ее задумавшейся. Длинный конус воска свисал у нее меж пальцев, а сама она смотрела куда-то вдаль.

Она снова откашлялась, и я понял, что замечтался. Я поцеловал ее шею, и она издала звук, похожий на мурлыканье.

Я прижал ее к себе.

— Я совершенно не устал. И я надеюсь, никогда не буду слишком старым.

И какое-то время в этой комнате, мы были молоды, как когда-то, только с опытом и без неловкости и колебаний. Я когда-то знал менестреля, который хвастался, что имел тысячу женщин по одному разу. Он никогда не узнал то, что открылось мне: что можно тысячу раз наслаждаться одной женщиной, и каждый раз находить в ней иное, высшее наслаждение. Теперь я понимал, что блестело в глазах старых пар, когда они смотрели друг на друга через комнату. Не раз я встречал взгляд Молли на многолюдных семейных приемах, и по изгибу ее губ и касанию пальцев знал, что она имеет ввиду, когда мы останемся одни. Моя близость с ней была более мощным любовным эликсиром, чем зелья, которые продают ведьмы на рынке.

Простой и хорошей была наша любовь. Совершенной. А после ее волосы рассыпались по моей груди, прижались две теплые точки. Я дремал, горячий и удовлетворенный. Щекоча дыханием мое ухо, она прошептала: