Убийца на экспорт - [7]

– Джоан, отмени мою поездку на Западное побережье.

– Что? – не поверила она своим ушам.

– Я сказал: отмени мой завтрашний полет в Лос-Анджелес и всю поездку! – нетерпеливо сказал голос Билла и тут же отключился.

В налаженной работе агентства это было неслыханно. С момента открытия своего бизнеса в 1986 году Лонгвэлл регулярно, не реже чем раз в месяц, сам, лично обзванивал своих клиентов и выяснял, довольны ли они новой домработницей, а затем и навещал их, что требовало от секретарши титанических усилий по составлению расписания этих поездок, поскольку далеко не все клиенты соглашались на эти визиты. Но Лонгвэлл был настойчив и никогда не отменил ни одной из этих поездок. Он поднимал свои двести семьдесят фунтов мяса, жира и костей, упаковывал их в самолет и летел в Лос-Анджелес, в Аризону и даже в Орегон. «Репутация моей фирмы мне дороже, чем те комиссионные, которые я получаю от этих женщин», – объяснял он эти поездки и своей секретарше, и хозяевам очередного роскошного особняка в Беверли-Хиллз, которым он устраивал настоящий допрос: «Не разленилась ли ваша домработница? Не дерзит ли? Не опаздывает ли после уик-эндов? Не завела ли себе хахаля? Ходит ли в церковь? Много ли смотрит телевизор?»

После этого Лонгвэлл с разрешения хозяев увозил домработницу на час-полтора в какой-нибудь соседний «Макдональдс» и проводил с ней отдельную беседу. Какие отношения царят в семье, где работает эта женщина? Не вмешивается ли она, упаси Бог, в семейные проблемы? Помогает ли хозяйке веселей переносить частые отлучки мужа в деловые поездки? Ну и так далее. Одиноким европейским женщинам, приехавшим на заработки в Америку, эти беседы казались стандартной беседой хозяина с работницей, за которую он отвечает репутацией фирмы. Ни они, ни даже личная секретарша Лонгвэлла, которая считала, что знает о Билле все, не подозревали об истинной цели этих вояжей Лонгвэлла. Нужно ли говорить, что идеальных семей не бывает или почти не бывает? Что в богатых семьях жены зачастую ревнуют своих мужей к их секретаршам, ассистенткам и т. п.? Что мужья сплошь и рядом тяготятся своими престарелыми женами, а молодые жены – старыми мужьями, и даже дети подчас – своими богатыми родителями?

Буквально через пару месяцев после того, как домработница из «Nice, Clean & Perfect Agency» приступала к работе, Лонгвэлл знал все о ее хозяевах. Теперь ему оставалось только бросить наживку и подсечь улов. Обычно это происходило во время его второго или третьего визита, когда хозяин или хозяйка – в зависимости от того, на кого он нацелился, – принимали его уже как своего хорошего знакомого. Посасывая легкий дринк, Билл наводил разговор на свою прошлую работу в Интерполе и со смехом замечал, что у него до сих пор есть в Европе пара знакомых, «из тех, знаете, которые умеют чисто и аккуратно избавить жену от мужа или, наоборот, мужа от жены. Конечно, это стоит приличных денег, «but nothing is free now, you now», за все надо платить, особенно – за свободу». При этом Билл пристально смотрел в глаза клиенту и – тут же переводил разговор на другую тему.

Тот, кто клевал на наживку, звонил обычно Биллу на второй или третий день после этого разговора. Если же клиент не звонил, Билл никогда больше не навещал его и не напоминал о себе, а продолжал получать только свои 10 процентов от зарплаты домработницы. Но если клиент (или клиентка) звонил, то Билл считал, что очередные 200 тысяч долларов у него в кармане. Потому что все дальнейшее было рутиной:

– встреча с клиентом (нервным и потеющим от страха);

– короткое и спокойное изложение вариантов выполнения заказа (несчастный случай, автоавария или убийство при ограблении);

– и цена: 200 тысяч долларов, только наличными, и все деньги вперед.

Конечно, почти все клиенты останавливали свой выбор на несчастном случае, но судьба никогда не следовала их выбору. Наоборот, если муж просил ухлопать жену в автокатастрофе, то она погибала при оказании сопротивления грабителю. А если жена просила утопить ее мужа в плавательном бассейне его любовницы, то он попадал в автокатастрофу. Таким образом, клиенты всегда имели возможность уверить себя в том, что они вовсе не убийцы. Да, они заплатили Лонгвэллу, но Бог опередил его…

Правда, никто из них почему-то не просил Лонгвэлла вернуть деньги и никто не шел в полицию с повинной.

Кстати, о полиции. Поскольку Билл Лонгвэлл действительно был когда-то агентом Интерпола, то с полицией он не шутил и, конечно, понятия не имел, кто, как и когда выполнял столь рискованные заказы. Больше того, он и не хотел этого знать! Единственной его заботой было оставить в абонентном ящике № 9 почты на Сорок третьей улице конверт с половиной полученного гонорара и короткую информацию о заказе. И все. И вдруг – этот визит.

– На какой срок у него виза? – нервно спросил он у посетителя.

– На месяц. Посольство всегда дает визу с запасом, даже если летишь на два дня.

– А на какое число билет?

– Он может улететь в любой день. Билет с открытой датой.

– У него есть деньги?

– Семьсот с чем-то долларов. Те, что он взял с кошельком Натана, когда отключил его. – Посетитель не очень грамотно говорил по-английски, и у него было тяжелое «г».