Убийца ищет убийцу - [37]

Мешок скользил на фоне темного ночного неба бесшумно и незаметно для тех, кто находился на земле… Точно над крышей бывшего детсада Иван мешок зафиксировал и начал стравливать второй вспомогательный шнур, пока его «кукла» не коснулась крыши.

Как не напрягал Иван своего слуха, он не услышал стука лежащих в мешке железяк о крышу…

Выждав минут десять, Иван приподнял мешок над крышей и затащил обратно к себе на крышу. Ясно было, что сторож ничего не заметил, деятельность Ивана не привлекла его внимания…

Осталось только убедиться, что и утром манипуляции Ивана останутся незамеченными.

Утром Иван еще до приезда охраны вернулся к объекту, осмотрел результаты своей ночной деятельности, и остался в целом доволен. Шнур, протянутый с крыши девятиэтажки на крышу четырехэтажного здания, привлекал мало внимания, проходя довольно высоко над крышей детсада. Тонкий и светлый, он не особенно выделялся и на фоне утреннего неба, временами Иван даже терял его и находил взглядом только потому, что знал, где искать.

Иван устроился на подоконнике в подъезде одного из домов, из которого отлично просматривалась и территория, прилегающая к объекту, и его крыша. Минут через пятнадцать приехала, как обычно, «ауди», за рулем которой сидела женщина, а на заднем сидении — два охранника. Ночной охранник открыл ворота в решетчатом заборе, машина въехала сразу в гараж, и створки ворот за нею закрылись.

Сейчас она выберется из машины, запустит программу обработки результатов ночного наблюдения и заинтересуется непонятным предметом, опускавшимся ночью на крышу. Для охраны это должен быть факт, в любом случае настораживающий. Даже, если не поднимется переполох, и никто не полезет на крышу, не станет выискивать в небе над крышей тонкую нить шнура — все равно, приезд шефа будет отложен. Иначе вся охрана вообще теряет всякий смысл… Остается только дождаться — приедет Бульба или нет в свою контору, как он это ежедневно делает…

Иван честно отсидел ровно час на своем наблюдательном пункте и ровно в восемь, как обычно, показалась еще одна «ауди»… Все было тихо, подготовка к операции прошла незамеченной.

Жить Бульбе оставалось — до завтрашнего утра… Но знал об этом пока только один Иван. 

Глава тринадцатая

…Весь день Иван проспал, чувствуя необыкновенное спокойствие перед предстоящей ликвидацией. Никакого возбуждения от того, что ему придется побывать рядом со смертью, принести кому-то эту смерть, у Ивана теперь не было. Если бы не жгучее чувство мести, которое безотвязно требовало отплатить генералу Никитину за убийство Нади, Иван со скукой отвернулся бы, если б ему принесли заказ, пусть даже очень дорогостоящий, на очередное убийство…

По заказу он теперь убивать не мог. Только — по собственному желанию, по внутренней необходимости. Хочу — убиваю, не хочу — не заставишь, хоть засыпь зеленью с головы до ног.

В самом деле — зачем ему кого-то убивать? Деньги его не интересовали. Он не видел особой привлекательности в деньгах. Конечно, они были необходимы, но… Убивать ради денег? Не-ет… Иван никогда за деньги не убивал. Крестный платил ему за каждую заказанную им ликвидацию, но с таким же успехом мог и не платить. Иван, пожалуй, и не обратил бы на это внимания…

Состояние постоянной готовности к убийству, постоянное ощущение близости своей смерти — это было прежде его внутренним состоянием и заменяло ему душу, раздавленную и потерянную в Чечне. Сейчас у него не было этого состояния. Была просто пустота и привычка делать дело, которое он знает. Причем делать качественно и высокопрофессионально. Зачем? На этот вопрос он не смог бы ответить. Потому, что — надо же что-то делать…

Когда уже стемнело, он начал собираться. Проверил оружие, которым он, впрочем не предполагал воспользоваться, если все пойдет именно так, как он запланировал. Проверил, хорошо ли закреплены ремни, и надежны ли пристегнутые к ним альпинистские карабины… Закрепил за поясом две зажигательные мины, небольшую канистру с бензином. Сунул в карман большой кусок широкого скотча.

Собравшись, он долго сидел и курил ни о чем не думая, а только поджидая, когда пройдет время. Раньше трех часов ночи ему нечего было делать на объекте. Время тянулось медленно, но Ивана это совершенно не интересовало. У него не было ни малейших признаков нетерпения.

…На крышу девятиэтажки он попал часа в четыре, небо над Москвой только-только начало сереть. Трос был на месте. Иван проверил его прочность, натянул покрепче, чтобы не слишком сильно провисал от его восьмидесяти килограммов. Он настроил систему тросов, позволяющую останавливаться и спускаться в любом месте основного троса, пристегнул к нему поясной карабин и шагнул за гребень крыши. И заскользил вниз со скоростью падающего камня.

Затормозив точно над детсадом, Иван отстегнулся от основного троса и, стравливая вспомогательный, тихо опустился на крышу. Ходить по высохшему летом лесу или по гремящей кровле крыши Иван умел бесшумно, словно индеец. Покрытая шифером крыша здания, на которое он опустился, вообще не создавала ему хлопот в этом отношении. Иван совершенно бесшумно обследовал крышу и отыскал вход на чердак, примеченный им еще во время двухдневного наблюдения за объектом. Иван не стал вынимать стекла из небольшой застекленной чердачной дверцы, а снял ее с петель и, пробравшись на чердак, прислонил к входной будочке на крыше так, чтобы с улицы не было ничего заметно.