Убийца ее мужа - [2]

И я уже подумывала устроиться на фирму, где директором была бы женщина – возможность однополой любви мне вообще не приходила в голову, – но тут-то и появился в моей жизни Он, Костя.

Все наши бабы на фирме были от него в восторге. Мужественное лицо, легкая седина на висках, безупречная фигура, запах дорогого парфюма, элегантная небрежность в изысканной одежде, деликатность в общении и просто бесконечное обаяние! Ну что еще нужно молодой девушке, чтобы сойти от него с ума!

Я и сошла.

Будучи очень важным клиентом нашей конторы, он обычно с ходу проходил прямо в директорский кабинет, приветствуя меня какой-нибудь любезной фразой и непередаваемой улыбкой.

У меня в этот момент замирало сердце в груди и зависал компьютер на рабочем столе. Я, конечно, млела от счастья, но ожидала от Кости чего-то большего.

Однако ждать мне пришлось очень долго – целых два дня.

А на третий день нашего с Костей знакомства, в тот момент, когда я разговаривала по телефону с каким-то занудливым покупателем, причем все еще со своим кавказским акцентом, в приемную входит Он и вдруг останавливается возле моего стола.

Костя терпеливо слушал мою вынужденную трепотню и разглядывал меня так, будто видел впервые в жизни. А когда я закончила разговор с брюзгливым клиентом, Он сказал мне очень простую фразу: «Выходите за меня замуж, точно говорю – не пожалеете».

И я ему ответила тоже очень просто: «Я, пожалуй, так и поступлю».

И неужели ему можно ответить иначе?!

Мы поселились в шикарной четырехкомнатной квартире в роскошном новом доме на берегу Москвы-реки в районе Филевского парка. Здоровый такой красный дом. Я не раз пыталась сосчитать, сколько в нем этажей, но все время сбивалась. Что и понятно – с высшей математикой у меня и в школе были нелады.

Первым делом, чему стал учить меня Костя, – плавать. Ведь я, горская девушка, совсем не умела держаться на воде. Только зайду в реку, сразу пузыри пускаю.

Господи! Как же мне было поначалу страшно! Я то и дело захлебывалась и визжала дурным голосом, бестолково шлепая по воде не приспособленными к ней руками.

Но Костя умел добиваться своего, и через пару недель я вполне прилично освоила брасс. Так, во всяком случае, он называл то, что я выделывала на поверхности бассейна или реки.

И он нанял мне педагога по орфоэпии. Сказал, что через месяцу меня будет артикуляция, как у актрисы Малого театра старой школы.

Я бесконечно долго повторяла за педагогом, старой и неприятной теткой с бесцветными глазами и фиолетовыми волосами, все ее дурацкие фразы, а когда она уходила, я надевала наушники и талдычила не менее глупый текст, записанный на плейере.

Но чудо свершилось: я все-таки избавилась от южнорусского говорка с кавказским акцентом. Потом случались, правда, рецидивы, но только когда я сильно волновалась – например во время просмотра любимого бразильского сериала.

А как прекрасно мне с ним было в постели! Костя меня многому научил. Точнее – всему. Ведь до него я никогда и ни с кем…

В общем, мы жили душа в душу, и казалось, что этому счастью не будет конца. Только в одном я ему не уступила – не ушла со службы. Мне казалось очень тоскливым и тягостным находиться целый день дома одной в ожидании любимого мужа. И это было моей трагической ошибкой…

– На, полюбуйся, Аза, на своего благоверного в минуты его отдыха. А может, наоборот – у него как раз работа такая. – И Эдик кинул на мой рабочий стол пачку фотографий.

Потом встал рядом и бесцеремонно уставился на меня – ждал реакции.

Я посмотрела только на один снимок. На другие глядеть уже не было сил.

Увидев, как мгновенно обезумели мои глаза, ко мне подскочила Мила – не скажу, что очень уж близкая моя подруга, но иногда мы с ней любили пошептаться кое о чем сокровенном, обменивались мнениями о разном там наболевшем и прочих колебаниях души.

Она с нескрываемым любопытством, не спеша – как говорится, с чувством, толком и расстановкой, – просмотрела все фото и с беспощадным профессионализмом прокомментировала позиции, в которых Костя находился со своей любовницей. А потом выпалила роковую фразу, нашедшую мгновенный и естественный отклик в моей потрясенной душе:

– Убила бы этого гада своими руками! – и при этом она мечтательно прижала одну из фотографий к груди.

К моему столу подошел и Федор Филиппович, с которым Мила, между прочим, периодически миловалась, причем иногда прямо в отделе, за ширмой. Он тоже с очевидным интересом, долго держа в руках каждый снимок, разглядывая его под различными ракурсами, блудливо улыбаясь и шевеля при этом губами, осмотрел всю фотоэкспозицию, наконец хмыкнул и заявил:

– Да, ничего не скажешь, ублажил Костик девицу по полной программе. Не всякой перепадает такое счастье. Не всякой… – И посмотрел на меня как-то неопределенно-многозначительно.

Осталась сидеть на месте только самая молодая наша сотрудница – Оля. Она молча вжалась в стул, хотя и ей, наверное, до смерти хотелось посмотреть на всю эту порнографию. Еще бы! А кому бы не хотелось – не считая меня, конечно! Постеснялась, однако, Оленька.

– А действительно, подружка, – между тем продолжала развивать свою идею Милочка. – Ты же – женщина с Кавказа, а там за такие вещи убивают и мужа, и его любовницу.