И однажды к нему пришел следователь, уже не тот, который его допрашивал в кабинете, а другой, старше и умнее. Был он вежлив, выпытывал все невзначай, но Данил, уже наученный адвокатом, стоял на своем: Игорь Николаевич застрелился, когда они с Валерой уже собирались уходить, потом приехала милиция, и они, испугавшись, убежали. Пришли они к Игорю Николаевичу, чтобы выяснить, кто убил его мать и забрать паспорт. Больше Данил ничего не знает. Следователь начал сочувствовать: бедный парень, тяжело пережил смерть матери и даже в бреду звал ее. И тут же наивно спросил: а кого он не хотел убивать?
— Никого, — равнодушно отвечал Данил, — разве можно из горячечного бреда делать свидетельские показания.
Следователь ушел и больше не тревожил его. Данил поправлялся, креп, но и лето проходило.
Выписали его в начале осени. Ирина Яковлевна приехала за ним и ждала в ординаторской, разговаривая с врачами. Даниле принесли два свертка, и он нашел там вместо своей застиранной одежды кожаную куртку, черные джинсы, теплую футболку и водолазку с плавками и майкой. Отдельно лежала коробка туфель.
Быстро одевшись, Данил вышел из палаты. Ирина Яковлевна обняла его с материнской нежностью.
— Пошли, сынок, — сказала она, увлекая его и кладя руку ему на локоть. — Это вещи Валеры. Мне позвонила из больницы внезапно, я просто не успела купить тебе другое, — рассказывала она, спускаясь с Данилой по лестнице и все крепче опираясь на его руку. — Ты же не против покамест поносить их?
— Конечно, — ответил Данил, краснея и бледнея.
Он понял, что означало для Ирины Яковлевны отдать ему вещи ее сына. Вовсе не недостаток времени и уже конечно, не жадность, заставили ее сделать это.
— Вы удивительно похожи с Валерой: и рост и размер, это сейчас, после болезни, ты похудел. Только волосы и глаза у вас разные, а так — одно лицо. И одежда Валеры тебе удивительно пошла.
Так они вышли во двор.
Там, возле ворот был припаркован «Вольво», и возле него стояла Галия.
— У тебя чудесная девушка, — сказала Ирина Яковлевна. — Будь достоин ее.
Галия шагнула навстречу, Данил приблизился и неуверенно обнял ее, а девушка спрятала лицо на его груди. Ирина Яковлевна наблюдала за ними, улыбаясь. Она чувствовала себя творцом чужого счастья и сама была счастлива.
— Садись, сынок, за руль, Галя не водит машину, а я утомилась сегодня, — сказала она, проходя к задней дверцы. — Вези нас домой. Сегодня у нас праздничный обед по поводу твоего выздоровления. Правда, Галя? Ладно, ладно, знаю, никаких праздников, неугодных богу. Мы просто вкусно поедим, можно?
В ее голосе не было насмешки. И она и Галия выглядели довольными и умиротворенными. Данил сел за руль. Ирина Яковлевна говорила, куда ехать и переговаривалась с девушкой так, словно они давно уже были знакомы. Машина выехала на шоссе и спустя какое-то время въехала в поселок, состоявший из миленьких двухэтажных коттеджей и нескольких трёхэтажных особняков, стоявших в отдалении а окружении увядающих парков.
Возле указанного двухэтажного дома Данил остановился. Ирина Яковлевна дала ему ключи и он пошел отпирать ворота. Раскрыв тяжелые ворота шире, он въехал во двор, остановившись перед парадным крыльцом. На крыльцо из открытой двери выскочили два добермана и кинулись, визжа и ласкаясь к Ирине Яковлевне и, яростно скаля зубы, — к Данилу, застывшему у руля.
— Не бойся, сынок, выходи. Милорд, Маркиз, фу, свои.
Галия вышла и собаки по очереди облизали ей руки.
— Я заведу машину в гараж, — сказал Данил, с некоторого времени невзлюбивший собак, особенно сторожевых пинчеров, оставивших на его руках отметины на всю жизнь.
Но когда он вышел из гаража и отдал ключи сторожу, собаки уже на бросились на него, но и не ласкались, просто обходили стороной, как наемного шофера.
Данил вошел в дом. Там в гостиной, на диване сидели Ирина Яковлевна и Галия, обложенные яркими тонкими журнальчиками, и листали их, читая друг другу вслух заголовки и выдержки.
— Идем к нам, Данил, — позвали его.
Он снял куртку, повесил ее на спинку кресла и подошел к женщинам.
— Садись посередке.
Женщины, устроившись со вкусом, с ногами и пледами, отодвинулись в разные стороны, и Данил послушно сел. И тут же ему с разных сторон протянули раскрытые журналы.
— Смотри, Данил…
— Это рай, обещанный богом Иеговой после Армагеддона.
— Как прекрасно.
— Все верные снова соединятся.
— Я снова увижу Валерочку и Николая. Господи, кого мне благодарить за такую чудесную весть. А ты, Данил, ты там встретишь своих родителей.
Галия открыла было рот, глядя через плечо Данила в глаза женщине, но он толкнул ее, и она промолчала.
— В Милане я обязательно отыщу тамошнюю организацию и буду самой трудолюбивой проповедницей.
— Вы едите в Милан? — спросил Данил, чтобы сменить тему.
— Да. И уже — завтра. Меня там дочь ждет, каждое утро звонит. Я только ждала твоего выздоровления, мой мальчик. А сегодняшний вечер я посвящаю вам.
Вскоре накрыли стол и они перешли в столовую. За кофе Ирина Яковлевна стала показывать им семейные альбомы, целую кипу.
Николай Титов — мастер спорта по боксу, Николай Титов — тренер ЦСКА, Николай Титов в ЗАКСе с одетой в белые кружева невестой, в которой легко можно было узнать хозяйку дома, хоть она там и была совсем юная.
