Убить зверя - [12]

– Извини, дела, – быстро проговорил в трубку Тюлькин и положил ее на рычаг. – Так ведь это… фоторобот готов.

– Да? – деланно удивился Клевахин. – Молодец. Далеко пойдешь. За двое суток провернуть такую работу – не каждому по плечу.

Тюлькин покаянно опустил голову.

– Ладно, замнем для ясности… – Майор ненадолго задумался. – Шурик, ты можешь достать приличную видеокамеру?

– Нет проблем! – оживился старлей.

– А обращаться с этой техникой умеешь?

– Конечно, – не без гордости ответил Тюлькин.

– Тогда вот что, коллега: срочно дуй за видеокамерой и не забудь вставить в нее новую кассету. За час справишься?

– Думаю, да.

– Блин! – выругался Клевахин. – У нас в угрозыске собрались одни мыслители… начиная с Бузыкина. Не думать надо, Шурик, а прыгать, как та самая экспериментальная обезьяна. Прыгать! И запомни: если ты меня подведешь, я тебя по стенке размажу.

– Что вы, Николай Иванович… – обиженно надул пухлые губы старлей. – Ни в жысть!

– Тогда аллюр три креста и перо тебе в одно место.

– Извините, товарищ майор, но зачем нужна видеокамера? Кого снимать будем?

– О-о, братец кролик, ты даже не представляешь какой "бомонд" сегодня соберется. На два часа назначены похороны Кирюхина и Опришко. Вот мы и должны запечатлеть сей скорбный, но знаменательный момент… для потомков. Притом скрытно. Дошло?

– А почему вы не хотите подключить технический отдел?

– Потому как боюсь, что им просто не разрешат это делать.

– Вы шутите… – растерянно улыбнулся обескураженный Тюлькин. – Мы ведь милиция…

– Ага. Прямо в яблочко попал. Милиция. А точнее – угрозыск. И вследствие этого мы под колпаком как у власть предержащих, так и у специфической части общества. Которых в наше время весьма сложно просепарировать, отделив милых овнов от вонючих козлищ. Вот и смекай, как на нас посмотрят, если мы захотим наплевать на важность мероприятия и вылезем на свет ясный со своим предложением.

– Понял… – хмуро кивнул Тюлькин. – Так я пойду?

– Дуй. И смотри – ни пара с уст. Никому!

Старший лейтенант вышел, а Клевахин погрузился в размышления. …И все равно, что-то в этом деле не так, думал он. Неправильно, что ли. Профессиональный снайпер (а в его меткости усомниться трудно) – и какой-то вахлак с динамитом, понятия не имеющий как обращаться со взрывчаткой: эксперты установили, что вставленный в капсюль-детонатор бикфордов шнур обжимался не специальным приспособлением, а зубами, притом абсолютно неквалифицированно. Так обычно поступали очень опытные, но бесшабашные взрывники – малейшая ошибка в определении места прикуса заканчивалась взрывом детонатора, после чего лицо несчастного собирали и сшивали по кусочкам. Но в данном случае речь могла идти лишь о каком-нибудь полусумасшедшем или самоуверенном глупце – спецы управления определили, что до печального финиша с капсюлем ему оставалось всего ничего, какие-то доли миллиметра.

И потом это бесшумное кровожадное чудовище. Очередной "снежный" человек? Ископаемый дракон, нечаянно вырытый бригадой могильщиков? Но, в отличие от этих полумифических персонажей людской молвы, "оно", как выразился Вата, имело вполне реальные клыки и поработало на славу.

Наконец "обнаженная маха". Девица с порезом на груди. Ее какой хрен притащил на кладбище? Неужто она была в одной компании с Кирюхиным и Опришко? Но если так, тогда почему девушка не смылась с кладбища вместе с остальными сатанистами? Кстати, звонок в милицию по поводу бойни на погосте был с мобильного телефона, как раз в аккурат после окончания стрельбы – время событий удалось более-менее точно определить благодаря показаниям жителей Чулимихи, поселка, который ныне стал окраиной города.

Клевахин повздыхал, сокрушенно качая головой, и достал из сейфа вещдоки – найденные на кладбище сумку и зажигалку.

Вещи были старые, таких теперь днем с огнем не сыщешь. Разве что на чердаке какого-нибудь столетнего частного дома. Подобные сумки, настолько помнил майор, носили почтальоны его детства, в начале шестидесятых. С этой обращались бережно, не раз и не два чинили. Скорее всего, она могла быть семейной реликвией. Судя по длине ремня, хозяин сумки не отличался высоким ростом. А что касается зажигалки, то она и вовсе оказалась раритетом – серебряная, с красивым орнаментом и немецким имперским орлом, который некогда держал в лапах свастику; теперь на ее месте был припаян диск размером со старую двухкопеечную монету. На нем виднелась гравировка – "1941– 45". Похоже, хозяин этой трофейной вещицы дошел с боями до Берлина. Решил тряхнуть стариной и самотужки разобраться с сатанистами? Вряд ли – в его-то годы…

Отпечатки пальцев, снятые с зажигалки, ничего не дали – "клиент" по картотеке не проходил. Кто он, где его искать? Этот человек – идеальный свидетель (если не принимать во внимание странные наклонности анархиста-бомбометателя). Установлено, что он находился на кладбище в одно время со снайпером – по примятой траве и сломанным веткам. Мало того, служебно-розыскной пес взял след горе-террориста, который привел кинолога с напарником на окраину Чулимихи, к шоссе, где и потерялся, развеянный автомобильными колесами. Уехал на собственной машине? Ее можно было припарковать гораздо ближе к кладбищу, чтобы зазря ноги не бить…