Убить судью - [33]

— Поехали!

Я открыл глаза. Наташа смотрела на меня и улыбалась. Я тоже улыбнулся, развернулся и поехал. Просто поцеловались. Просто поцеловались? И что бы это значило? Ничего, как, впрочем, и все, что было между нами и что еще будет. Ничего, пока кто-то из нас не решит придать этому всему смысл. Я пока не хотел. Наташа, видимо, тоже. Мы достаточно аккуратно доехали до берега, без приключений, сдали мотоцикл и жилеты.

— Где там Пепси?

Пепси, скорее всего, был еще там, иначе он бы нас ждал, а не мы его. Но, честно говоря, Пепси меня сейчас интересовал меньше всего. Просто и на берегу пахло морем, а значит, и Наташей. Я начал вспоминать, а когда мы еще с ней вот так целовались? Ха, целовались. Было время, мы с ней даже жили, на первом курсе колледжа. Ну как, не то чтобы жили. Я приходил к ней в гости, она ко мне. Потом как-то перестали этим заниматься... Целовались... однажды мы целовались с ней на Новый год... была вечеринка дома у Пепси... все отвлеклись на фейерверки... Хот-Дог купил у китайцев самопальные фейерверки, на улице было холодно, и все решили поджигать их дома, разложили на столе и пожгли... тогда мне казалось, что Наташа пахнет костром и елкой, потому что все вокруг пахло костром и елкой...

Прилетел Пепси. Я заметил, еще на подлете, в небе его знобило. Значит, у Пепси началась измена. Скорее всего, от страха, ну и он наверняка покурил, раз Хот-Дог курил, значит, и Пепси дал затянуться. Старые проблемы. Приземление Пепси прошло феерично. У турок существовал свой способ: когда лодка подходила к берегу, а парашют начинал опускаться к воде, но не совсем, а так, чуть-чуть, более молодой и гибкий турок забирался на крышу домика-пристани и прыгал, стараясь уцепиться за ноги парашютиста. Если это ему удавалось, парашютист благополучно приземлялся в воду. Как назло первый прыжок к Пепси был неудачным. Гуттаперчевый турок промахнулся, он ударился головой о ноги Пепси и упал в воду. Пепси остался висеть в воздухе. Турок вынырнул, подбежал к домику, залез по лестнице на крышу, прыгнул, и все теперь получилось, как и должно было получиться. Пепси вместе с турком упал в воду. Тут же от него отстегнули парашют и отпустили отходить к родным и близким. Мы с Наташей повели Пепси в бар с диванами отпаивать коньяком. Я на диван не сел, так как помнил, чем могли быть замараны эти диваны, а Пепси теперь было все равно, ну а Наташа и не знала, в чем тут могут быть диванчики, поэтому она так по-европейски вальяжно, но интеллигентно залезла с ногами на диванчик и стала попивать коньяк вместе с Пепси. Я придвинул к их диванчику барный стульчик и сел. Получилось, что я смотрю на них как бы свысока. Ну и что, главное, что в стульчике я был точно уверен — он еще меньше, чем седло водного мотоцикла.

— Опять началось, я думал, курорт, солнце, другой климат, не сломает, думал, все ведь говорят — на море все болезни проходят!

— У каждого организм разный, Пепси. На тебя солнце, видимо, по-другому действует, да и потом мы тут всего второй день, у тебя еще идет акклиматизация. Погоди, потом еще попробуешь!

— Да? Спасибо...

Наташа пыталась успокоить Пепси. Как-то он сильно распереживался, что опять испугался в небе.

— Я, главное, им кричу. А они ноль внимания. Неужели нельзя обратить внимание, что человеку не по себе!

— Да какая им разница. — Я уже не вытерпел и подключился. — Им платят за то, что они тебя запустят в небо, а через двадцать минут поймают и поставят на землю! Все остальное не в их компетенции... такой тут мир... думаешь, нас просто так учили, что в том мире, где все за деньги, нет места чувствам, вот, смотри...

Пепси посмотрел по сторонам. Как я говорил, все так и было. Парочки сидели за столиками и напряженно изучали меню, одинокие прогуливались и напряженно изучали тех, кто изучает меню, остальные шли к морю или возвращались из моря. Все было за деньги, и мы не увидели ни одного чувства! Они были только у нас, ну еще, может, где-нибудь в номерах отеля. Просто нам с нашего места это было не видно. Хотя отель это место, где разбиваются сердца. Правильно пела афроамериканка Уитни Хьюстон. «Хёрт брейк хоутель», — так она пела. Я видел клип, где она подходила к морю, такому же, как у нас, и кидала свою белую норковую шубу в пенящиеся волны. Да, она была права, и так во всех курортных отелях — кто-то кого-то приглашает отдохнуть, кто-то с кем-то едет, потому что кто-то за кого-то заплатит. А потом разбиваются сердца! Ну и где тут чувства?

— Я, знаете, о чем подумал, чтоб отвлечься!

О, Пепси использовал ту же технологию. Неужели я не уникален...

— О чем, Пепси, ты подумал?

— Давайте, если сегодня не обосремся, поговорим с Илзой, можно как-то вместе с ней и дальше работать. Она девчонка неплохая, будем ездить с ней, ты же, Наташа, ходила в эту свою театральную студию, там же были танцы...

— Хореография...

— Ну вот, то есть ты будешь хедлайнером, тем более ты девушка, не, мы можем реально подзаработать, зачем нам возвращаться...

— То есть ты хочешь стать эмигрантом. — Я спросил очень серьезно, и Пепси сделалось как-то не по себе.

— В смысле — как...