Убить Отца - [19]

Убедившись, что он действительно засел за чтение, Коломба принялась разглядывать гостиную. Кое-что произвело на нее немалое впечатление. Например, сложенные на телевизоре DVD. Сплошь всевозможные второсортные фильмы семидесятых. В свое время ей пришлось подрабатывать в видеопрокате, чтобы оплатить учебу, и она знала, что это барахло не стоит собственной пластиковой упаковки. Должно быть, он приложил немало усилий, чтобы раздобыть диски, потому что на одном из открытых футляров была наклеена этикетка с названием торговавшего по почте американского дистрибьютора. В дальнем углу стояла доставленная курьером приоткрытая коробка со старыми игрушками из киндер-сюрпризов. Коломба предположила, что Данте любит собирать всякий хлам, а может, использует его для какого-нибудь диковинного исследования.

Данте заговорил так внезапно, что она подпрыгнула от неожиданности.

– Предполагается, что это убийство в состоянии аффекта? – спросил он.

– Убийство было предумышленным. Он привел ее в уединенную местность.

– Это рациональный поступок. Но он ее обезглавил – это уже поступок безумца. Он не разрубил тело на куски, и это рационально. Также рационально избавиться от испачканной одежды и прикинуться, что не находит себе места от волнения. Но только кретин бросит оружие всего в паре метров от места убийства. Наш дорогой друг полон противоречий. Вы и сами об этом подумали, верно?

– Люди не всегда ведут себя рационально.

– Но и не впадают в состояние аффекта на периодической основе. Теперь о мальчике. Есть у вас что-то из школы? Тетрадки, рисунки?

– Нет.

– Знаете хотя бы, кто его педиатр?

– Знаю, что с ним связывались, чтобы осведомиться о состоянии здоровья мальчика.

– И?

– Никаких особых проблем у него не было.

Данте раздраженно хмыкнул:

– Серьезно? Взгляните сюда.

Он разложил на столе стопку распечатанных фотографий сына Мауджери. Это были разнообразные снимки ребенка с годовалого возраста и лет до шести. Последний из них, по всей видимости, был сделан в начальной школе.

– Ничего не замечаете? – спросил Данте.

Коломба открыла было рот, чтобы сказать «нет», как вдруг ее поразило, насколько серьезным казалось лицо мальчика на последнем снимке. Серьезным и собранным. Она переводила глаза с одной фотографии на другую, от новых к более старым. Мальчик словно постепенно разучился улыбаться. При сравнении первого снимка, на котором он, сияя от счастья, бежал в материнские объятия, и последнего, где он был серьезен и собран, преображение становилось очевидным.

– Он загрустил.

– Не просто загрустил, – сказал Данте. – Посмотрите на его позу. На предпоследнем снимке он как будто не замечает, что отец хочет его обнять.

– Может, это связано с обстановкой в семье. Может, на других фотографиях он выглядит повеселее.

– Нет. Закономерность слишком уж бросается в глаза. Полагаю, вам известна такая болезнь, как аутизм.

– Насколько я знаю, признаки расстройства проявляются в гораздо более юном возрасте.

– Не всегда. Бывает, что первые признаки синдрома Геллера можно заметить только к четырем, а то и к пяти годам.

– Думаете, у сына Мауджери синдром Геллера?

– Возможно. Мне нужно поговорить об этом с его отцом.

– Боюсь, это невозможно.

Данте откинулся на спинку стула:

– Как знаете. Это все, что я могу вам сказать. Кому прислать счет?

– Взгляните хотя бы на предварительную реконструкцию преступления, которую сделали мои коллеги. Там есть полные протоколы всех допросов.

– Я уже их прочел. Возможно, отец лжет, а может, и нет. – Он пожал плечами.

Коломба пристально посмотрела на него. Данте заметил, что, когда ее зеленые глаза становятся такими жесткими, выдержать их взгляд совсем непросто.

– Так прочтите еще раз.

– Что будет, если я не найду никаких зацепок?

– Тогда мне останется лишь надеяться, что моим коллегам повезет больше.

– Но не вам. Вы сдадитесь. Или как раз этого вы и хотите? Просто выйти из игры.

– Сейчас сдаюсь не я.

Данте смерил ее тяжелым взглядом. От него словно повеяло морозом. Коломба поежилась.

– Исходя из фотографий, мне больше нечего добавить, – раздраженно сказал он. – Чтобы что-то прояснилось, мне нужно побывать на месте преступления.

– Не проблема, – ответила Коломба.

– Ошибаетесь. – Данте оглянулся вокруг. – Я уже два месяца не выходил из квартиры. Наберитесь терпения, потому что это займет какое-то время.

– Я не спешу.

– И даже не волнуетесь, – с улыбкой заметил Данте.

– О чем?

– Видите ли, если отец невиновен, значит кто-то разыграл целый спектакль и инсценировал убийство в состоянии аффекта, чтобы подставить его и похитить ребенка. Но у него ничего не вышло, и знаете почему?

– Нет.

– Потому что у него чересчур твердая рука. Ему пришлось сделать несколько ударов, чтобы отделить голову от тела, но он ни разу не промахнулся мимо шеи. На лице женщины нет ни царапины. Рука убийцы ни разу не дрогнула. – Данте улыбнулся, и у Коломбы мороз пошел по коже. – Кто бы это ни был, он убивает не впервые.

5

Данте попросил Коломбу и Альберти выйти из здания первыми, а сам постарался набраться смелости перед спуском по лестнице. Его клаустрофобия не была постоянной. В самые благодатные моменты он мог заставить себя делать сложнейшие вещи – например, ненадолго зайти в супермаркет при условии, что в магазине будет достаточно окон и не слишком многолюдно. Но когда он уставал или находился в состоянии эмоционального истощения, выйти из дому становилось почти невозможно.