Убить лучше по-доброму - [87]

– Итак, судя по вашим словам, – сказала она, – хотя вы располагали важной информацией относительно убийства, вы решили скрыть ее от полиции и самостоятельно расследовать это дело? Затем, когда вы решили, что детектив, который просто выполнял свою работу, преследует вас, вы задумали убить его? Надо сказать, у вас крайне любопытная манера решать свои проблемы.

– Я не собиралась убивать детектива Кимбелла.

– Но вы решили воткнуть в него нож.

Я ничего не ответила. Детектив Джеймс уставилась на меня с другого конца стола. Я подумала, какие отношения ее связывают с детективом Кимбеллом, может романтические, но вряд ли. Ее можно было назвать красивой – стройная, высокая, длинноногая фигура модели – но в детективе Джеймс было что-то свирепое, хищное. Может, только в ее пристальном взгляде, словно она смотрит сквозь меня.

Наступила тишина, и я подумала, что детективу Джеймс больше нечего спросить. Затем она сказала:

– Детектив Кимбелл рассказал мне, что вы что-то сказали ему, перед тем как воткнуть в него нож. Вы помните свои слова?

Я помнила, но покачала головой.

– Честно говоря, – сказала я, – я почти ничего не помню про тот вечер. У меня словно помутнение было.

– Как удобно для вас, – ответила она, встала и вышла из комнаты.

Я просидела одна минут тридцать. Часов у меня не было, да и в комнате тоже, так что я не уверена, сколько времени прошло. Я не двигалась с места, старалась, чтобы на моем лице не отражалось никаких эмоций. Я знала, что за мной наблюдают через стекло, анализируют, обсуждают. Будто меня связали, голую, и ощупывают грязными руками. Но я не сомневалась, что если придерживаться своей истории и если Брэда не найдут, меня не смогут удерживать здесь вечно. Я вернусь к своей жизни – просто к жизни. И никогда не допущу больше таких ошибок. Никогда не подпущу к себе ни одного человека. От этого одни только проблемы.

Открылась дверь, и вошел детектив Кимбелл. На нем был привычный твидовый пиджак и джинсы, но он неделю не брился и казался бледным. Он осторожно подошел к стулу, но не сел на него, а облокотился руками на спинку и уставился на меня – в его взгляде читалось любопытство, а не гнев.

– Детектив, – произнесла я.

– Я знаю, вы помните, что сказали мне, – начал он. – Перед тем как ударить меня ножом.

– Не помню. Что я сказала?

– Вы сказали: «Простите меня».

– Хорошо, раз уж вы говорите.

– Почему вы так сказали, если боялись меня, думая, что я преследую вас?

Я покачала головой.

– Я выясню, что вы пытаетесь скрыть от меня, – сказал он. – Не знаю, где это и что это, но выясню.

– Очень надеюсь на это, – сказала я и посмотрела ему прямо в глаза. Я думала, он отведет взгляд, но он продолжал смотреть. – Рада, что у вас все хорошо, – сказала я, и это было искренне.

– Что ж, в данной ситуации для вас лучше, что я выжил.

Я ничего не ответила, а он не сводил с меня глаз. Я думала найти ненависть в его взгляде, но ее не было.

Дверь распахнулась, и мужчина в костюме, которого я раньше не видела, вошел в комнату. Он был средних лет, здоровенный, с седыми усами.

– Выйдите, детектив, сейчас же.

Генри Кимбелл медленно отвернулся от меня, затем решительным шагом покинул комнату, мужчина придержал для него дверь. Прежде чем дверь захлопнулась за ними, я услышала, как мужчина крикнул:

– Господи Иисусе! Что вы там…

Я снова оказалась в тишине.

* * *

В тот вечер, когда я вернулась в камеру, ко мне пришла мой адвокат и поставила стул по другую сторону решетчатой двери.

– Сегодня у вас был неожиданный гость, – сказала она. Ее лицо как-то странно искривилось, и тут я поняла, что она старается не улыбнуться.

– Вы про детектива Кимбелла?

– Точно. Я слышала, что он ворвался в комнату для допросов. Вас не должны были оставлять там одну. Вы можете настоять на моем присутствии во время допроса.

– Знаю.

– Что он сказал?

– Он хотел знать, помню ли я, что я сказала ему, прежде чем нанести удар, но я ответила, что ничего не помню, и это правда. А он добавил, что собирается выяснить, что я скрываю.

Теперь мой адвокат улыбалась во весь рот, и я впервые заметила, что на нижних зубах у нее почти незаметные пластиковые брекеты.

– Простите, – сказала она. – Вы должно быть расстроены, это недопустимо. Генри Кимбелл официально уволен из полиции. Все к этому шло, поверьте мне.

– Значит, он действительно выслеживал меня один?

– О да. Мы уже знали об этом. Его коллега присматривала за ним, беспокоясь за его психологическое состояние, – накануне происшествия он признался ей, что следит за вами в свободное от работы время. Она решила, что он одержим вами. Так что на следующий день она поехала к нему домой и в итоге проследила за ним до самого Конкорда. Это еще не все: когда его отвезли в больницу, в его вещах нашли кое-что про вас. Стихи.

– Правда? Какие стихи?

– Они, бесспорно, доказывают его вину. Вряд ли детектив Кимбелл когда-нибудь вернется в полицию.

– И что все это значит? – спросила я.

Завибрировал ее мобильный, она достала его из кармана пиджака, нажала на кнопку и спрятала обратно в карман.

– Не хочу торопить события, Лили, но думаю, можно заключить сделку. Что вы скажете, если вам предложат пройти психиатрическое освидетельствование и, возможно, провести какое-то время в больнице, чтобы поработать над управлением гневом.