Убить Ленина - [56]

Дав выход своим эмоциям Кристина, Эрнст и Виталик уселись на кресла и начали рассматривать друг друга, словно встретились впервые в жизни. Интерес и удивление студентов не было случайным – Эрнст настолько изменился внешне за время своего заточения, что, наверное, и родная мать бы узнала его сейчас с большим трудом. Он похудел и осунулся. Пижама болталась на нём, как на скелете, на лице лежала печать страданий и боли, но от этого оно казалось ещё более одухотворённым.

2

– Твои родители уже знают, что с тобой произошло? – спросила Кристина Эрнста после длительной паузы.

– Нет, я не сообщал им ничего, – ответил Эрнст.

– Но, наверное, это сделала милиция.

– Возможно, – ответил Эрнст и снова посмотрел на Кристину. – Как ты?

– Живём потихоньку, – ответила девушка.

– Ты уже обследовалась? Кто будет: мальчик или девочка? – спросил снова Эрнст.

– Ещё рано определять пол будущего ребёнка, – ответила девушка и покраснела. – Эрнст, тебя отчислили из университета, – печально добавила она.

– Что ж, этого следовало ожидать, – ответил Эрнст и опустил свою голову.

– Расскажи нам, что они с тобой тут делают, – спросил Виталик.

– Мне назначили электрошоковую терапию, я прошёл уже три сеанса, – пояснил Эрнст. – Но вам будет лучше обо всём поговорить с врачом, – добавил он тут же.

Молодые люди снова замолчали. Кристина не знала, что ещё она могла спросить или рассказать, а Эрнст вновь почувствовал слабость.

– Интересно, здесь можно курить? – спросил вдруг Эрнст и достал из кармана пижамы пачку своих сигарет.

– Курить только на улице, молодые люди! – произнесла громко дежурная медсестра, увидев движение пациента.

Все трое встали и пошли в направлении главного выхода. Эрнст попросил у дежурной какой-нибудь ватник и теперь старательно кутался в него. На улице они встали на крыльце главного входа, и Эрнст зажёг свою сигарету. Его примеру последовал и Виталик.

– Ты знаешь, все наши – я говорю о нашей группе – только и говорят о тебе! – возбуждённо начал Виталик, у которого на свежем воздухе словно прорезался наконец-то дар речи.

– Это вы, наверное, постарались раскрыть мою тайну! – недовольно пробурчал Эрнст, который после нескольких затяжек тоже начал чувствовать себя бодрее.

– Просто нашему декану сообщили обо всём из милиции и, наверное, так и просочилась информация, – предположил Виталик, – Ты же наш друг и не в наших интересах выставлять тебя сумасшедшим, – добавил он поспешно.

– Ну если говорить так, то я им недавно стал, – произнёс Эрнст, и парень с девушкой настороженно уставились на него.

– О чём ты говоришь? – спросила его девушка с недоверием.

– Ещё в милиции я начал видеть призрак Ленина, – равнодушно произнёс Эрнст и глубоко затянулся, – но пусть это останется между нами, – добавил он, выпуская дым из своих лёгких.

– Не может быть! – печально произнесла Кристина и слёзы брызнули из её глаз.

– Что с тобой, дорогая? – удивлённо спросил Эрнст.

– А ты сам не понимаешь? Теперь они будут держать тебя здесь целую вечность!

– Возможно, ты и права, я как-то не подумал об этом.

– Что ты мне теперь прикажешь делать? Растить безотцовщину? – сквозь слёзы спросила девушка.

– Ну, ну, успокойся, я что-нибудь придумаю, да и потом, возможно терапия мне поможет, сейчас призрак стал являться мне гораздо реже, – задумчиво сказал Эрнст.

Виталик хотел сказать Эрнсту что-то поучительно-философское, но потом передумал, его товарищу было и так тяжело и не следовало раздражать его поучениями о правильной жизни. Вместо этого он вдруг произнёс:

– Я понял, почему у тебя не получилось! Просто ты можешь видеть прошлое или будущее, но не действовать в них! Твой прибор ещё далёк от совершенства!

Эрнст удивлённо посмотрел на него. В последнее время он как-то не думал о причинах своей неудачи и вот Виталик напомнил ему об этом. Этот вопрос оставался по-прежнему открытым в голове Эрнста.

– Возможно, ты и прав, но давай не будем сейчас об этом, – попросил его Лебедев и принялся вновь утешать Кристину. Её горе было безутешным – лишиться своего будущего мужа на долгие-долгие годы, она не могла сразу принять это и не хотела мириться с этим.

– Эрнст, миленький! – захлебываясь произнесла она, – обещай мне, что ты сделаешь всё возможное, чтобы поскорее выйти отсюда! Потом мы уедем с тобой в деревню к моим родителям и всё забудем, как страшный сон!

Эрнст ничего не ответил, только прижал её сильнее к своей груди и принялся поглаживать по спине.

Когда Кристина успокоилась и немного смирилась с ситуацией, в которую попал Эрнст, все трое почувствовали, что основательно продрогли и что пора было снова в тепло. Они вернулись на свои кресла в холле, и Кристина достала из сумки мешок с фруктами.

– Это тебе! Ведь вас здесь не балуют витаминами! – как водится в таких случаях произнесла она и протянула мешок с яблоками и апельсинами Эрнсту.

– По крайней мере здесь кормят гораздо лучше, чем в тюрьме, я уже только поэтому доволен, – заметил Эрнст и, достав из пакета яблоко, тут же откусил его. – Зелёные, мои любимые! – с аппетитом жуя произнёс он и замолчал, поглощённый своим занятием. Когда темы для бесед окончательно иссякли и молодые люди насытились друг другом Эрнст решил, что пора ему возвращаться в своё отделение. Кристина не возражала, ничего не говорил и Виталик, хотя внутренне он чувствовал удовлетворение – ведь кто, как не он, предупреждал Эрнста отказаться от своих планов, и вот теперь случилось именно то, что должно было случиться – Эрнст был наконец-то на своём месте, в доме скорби… Конечно, он и не собирался ничего говорить об этом Кристине, время всё расставит по своим местам, решил он и почувствовал в себе уверенность, что именно теперь с ним всё будет хорошо.