Убить королеву - [52]

Наблюдая за ним, я узнал, что по утрам в воскресенье он ходит в церковь, днем — на рынок, а вечером играет в кости в тавернах или неспешно и бесцельно бродит по городу, в результате всегда оказываясь у Темзы. Там он садится на скамью и смотрит на воду, как будто она разговаривает с ним. Если я его увижу, то, может быть, узнаю что-нибудь, что успокоит мои подозрения, и буду дальше заниматься только Аларом и Севером. Что-нибудь, что позволит мне наконец перестать думать о Ките. Однако пока это часть моей работы, и думать о нем приходится.

Но в «Русалке» Кита нет. И Алара нет, и Бёрбеджа, и никого из актеров. Только Бартон сидит у стойки с парнями, которых я не знаю и не хочу знать. Все пятеро примерно одной с ним комплекции, коренастые и угрюмые. У одного синяк на скуле, у другого сбиты костяшки. Все хвастаются напропалую. Бартона я из списка подозреваемых исключил, так что у меня нет ни причины, ни желания торчать тут и разговаривать с ним или его дружками. Я собираюсь уходить, но он замечает меня и машет рукой:

— Эллис, каким ветром сюда?

— Думал найти тут Бёрбеджа. Бесплатный ужин мне бы не помешал. — История о том, как я заказал еду, а платить пришлось Бёрбеджу, распространилась среди актеров стремительно, как лесной пожар. С тех пор в трактиры за ним таскается по полдюжины человек, надеясь повторно увидеть подобное представление.

Бартон смеется.

— Ты третий из «Глобуса», кто сюда сегодня пришел. Харгроува я уже отправил в «Элефант». Может, он там.

Харгроув все еще остается одним из главных подозреваемых, я не исключаю его из этого списка, слишком уж сложно за ним следить. Если он в «Элефанте», я смогу хотя бы приступить к делу. Я киваю и собираюсь уходить, но останавливаюсь.

— А другой?

— Че?

— Ты сказал, что я третий из «Глобуса» сегодня. Я, Харгроув, а еще кто?

Это слишком конкретный вопрос, и у меня нет особых причин его задавать. Но Бартон сегодня говорит с шотландским акцентом, а это случается, только если он пьян. Он вряд ли спросит, почему я интересуюсь.

— Альбан. Но, похоже, он не жратвы бесплатной хотел, а драки. Думал, я ему скажу, где ее найти.

Я сразу понимаю: что-то не так. Я знаю Кита, и уличные драки совсем не в его вкусе. Скучающим тоном испрашиваю:

— И куда ж ты его послал?

— В Винтри. Знаешь, где все эти переулки вокруг Клоак-лейн. Вечно там шляются люди, которым невтерпеж по зубам получить. Но там можно и денег хорошо поднять, если умеешь.

— А если нет? — Я пытаюсь не показывать свою тревогу.

Я знаю этот район. Бывают бои с правилами, ограничениями и ставками по паре шиллингов, но не в Винтри. Там все всерьез, без всяких правил, и деньги там крутятся немалые. За такой куш многие готовы умереть или убить.

— Он же мальчик совсем. — Голос у меня уже не такой равнодушный. — Не шотландский баран вроде тебя.

Дружки Бартона злятся, заслышав оскорбление, ерзают на стульях, как будто собираются что-то сделать. Останавливаю их одним взглядом.

Бартон немного смущается, пожимает плечами:

— Ну ведь с чего-то надо начинать.

Я выскакиваю из «Русалки» и несусь к Найтрайдер-стрит, где пролегает самый короткий из известных мне путей к Винтри. Так недалеко, всего пара миль. Найтрайдер-стрит упирается в церковь Апостола Фомы, а дальше уже идет Клоак-лейн. Это и вправду та еще клоака: темная грязная улица, застроенная покосившимися домами, сырая, скользкая и гадкая. Меня окликают из темноты, выпрашивают еду, деньги — хоть что-нибудь. Я бегу дальше. От улицы отходит не меньше десятка переулков, и в каждом ревет толпа. Везде дерутся. Кит может оказаться где угодно.

Я забегаю в переулки и выбегаю из них все быстрее, потому что слышу глухой звук ударов, резкий треск ломающихся костей, хлюпанье крови. Я вижу избитых парней, которые корчатся на земле. Кого-то окружают друзья, кто-то валяется один. Другие победоносно воздевают окровавленные руки в синяках. Но Кита я не вижу, и это меня радует и огорчает.

Наконец я его нахожу. Он оказывается в самом дальнем переулке, в толпе зевак, которые любуются дракой, прислонившись к стене. Руки скрещены на груди, штаны маловаты, сапоги великоваты. Мшисто-зеленая куртка слишком тонка для морозного декабрьского вечера.

Он меня не видит. Напряженно следит за каждым ударом, блоком, шагом, как будто пытается их запомнить. Я уверен, что он не собирается участвовать. Бойцы уже катаются по земле, увлеченно колотя друг друга. Оба размером с Бартона, а то и покрупнее. Ничего тут не сделаешь. Не могу же я взять Кита за руку и увести отсюда. Это очень собственнический жест, предполагающий, что у меня есть на Кита какие-то права. И конечно, спасибо он мне за это не скажет.

Я решаю подождать. Если Кит выступит вперед и вызовется подраться, я встану против него. Пропущу пару ударов, а потом помну так, чтобы в следующий раз дважды подумал, прежде чем лезть в драку. Могу даже сдаться ему, если вопрос в деньгах.

Довольный своим планом, я прислоняюсь к стене. Но Кит, как всегда, удивляет меня. Он отлепляется от стены и идет по переулку совсем в другую сторону, не досмотрев бой. Я не могу понять, решил ли он бросить это дело или просто перейти в другое место, поэтому выступаю из тени и иду за ним, уворачиваясь от чужих локтей и коленей, чтобы не потерять его из виду.