Убить клоуна - [6]

— Ой, — сказал я, — извините.

Я не сделал ей больно, но она очень внимательно оглядела меня. Кроме белых, коротко подстриженных волос, я обладаю белесыми бровями, нелепо изогнутыми над серыми глазами, носом с горбинкой и небольшим шрамом под левым ухом, следом пули, — внешность достаточно незаурядная, так что даже беглого взгляда вполне достаточно, чтобы не забыть меня. Но она как будто пыталась вспомнить меня или определить, откуда я появился. Я решил, что передо мной миссис Квин.

Это была крупная женщина, не толстая, сложением напоминавшая амазонку; для дамы, столь щедро одаренной женскими прелестями, у нее была удивительно тонкая талия; одним словом, она заслуживала повторного взгляда — все зависело от того, откуда вы начинали осмотр. Потому что венчало все эти пышные формы лицо, которое привело бы в ужас родную мать.

Грубое, отталкивающее лицо с крепко сжатыми губами, глазками-бусинками и оттопыренными ушами обтягивала сухая, шелушащаяся кожа. На вид женщине можно было дать от тридцати до сорока, может, тридцать пять, и к тому же она, кажется, жевала табак.

— Извините, — повторил я и вежливо добавил: — Наверное, мне следовало быть осторожнее.

Она молча кивнула, не произнеся ни слова в ответ, но продолжая смотреть на меня с тем же странным выражением. Я добрался до своего «кадиллака» и поехал к запертым воротам.

Невада, на руке у которого все еще болталось ружье, долго не выходил из сторожки, но наконец появился и вернул мне револьвер. Пока я клал его на место, в наплечную кобуру, он спросил:

— Что ты натворил? Засунул Фрэнку в штаны горящую головешку?

— Что-то вроде этого, Невада. А он что, обжегся?

— Позвонил мне и сказал только, чтобы ты убирался на все четыре стороны, приятель. Но голос у него был не слишком веселый.

— Это плохо. Ведь от него получает заряд бодрости столько людей.

Невада захихикал. Поболтав немного со мной, он повернулся и побрел в свою сторожку. У него ушло немало времени на то, чтобы открыть ворота, но наконец их створки плавно поползли в стороны. Я выехал на узкую асфальтированную дорогу.

Уже начало темнеть, когда я добрался до двухполосного шоссе, которое вело к скоростной автомагистрали. Я гнал машину на приличной скорости, зорко поглядывая по сторонам, хотя не ожидал никаких осложнений, по крайней мере в ближайшие несколько часов. Я не сомневался, что вскоре Квин устроит мне светлую жизнь, но не рассчитывал, что он тут же примется за дело.

Я остановился у стоп-сигнала перед выездом на скоростную автомагистраль и почти целую минуту ждал, пока не появилась возможность влиться в поток машин, направлявшихся к Лос-Анджелесу. В пятидесяти ярдах по левую сторону от меня, на скоростной магистрали, у водителя заглох мотор. Он поставил свой двухтонный синий «крайслер» на самом краю дороги и поднял капот, но скоростная магистраль — не самое лучшее место для парковки или внезапных остановок, поэтому водитель оказался в довольно опасном положении.

Возможно, меня насторожила именно эта мысль — что он в опасном положении. А, может, и сам парень, дважды выглянувший из-за капота «крайслера», пока я ждал удобного момента, чтобы влиться в поток машин на магистрали. Как бы там ни было, нервы мои напряглись, и я несколько насторожился. В мозгу прозвучал сигнал тревоги, и я машинально сунул руку под пиджак, нащупав револьвер.

Я осторожно сжал его в руке и, мельком посмотрев на него, слегка провел большим пальцем по спусковому крючку. Уже совсем было собравшись положить его на место, я вдруг замер. Что-то было не так. Долю секунды я не понимал, в чем дело, и еще раз посмотрел на кольт. И тут до меня дошло. Револьвер был разряжен. Пять патронов, которые я всегда держу в барабане, исчезли; все шесть ячеек были пусты.

Я сразу подумал о Неваде — ведь револьвер оставался у него, и теперь я вспомнил, как небрежно он сунул его мне в руку. Сначала был слишком дружелюбным и разговорчивым, а потом отвернулся и побрел к своей сторожке. Очевидно, он знал, что барабан пуст. По собственной инициативе он не стал бы разряжать револьвер; значит, пока я добирался до ворот, ему позвонил Квин и приказал разрядить револьвер, а потом отвлечь мое внимание и задержать у ворот подольше. И чего ради, подумал я, Квин затеял все это? Ответ напрашивался сам собой.

Движение немного уменьшилось, и я вырулил прямо на скоростную магистраль. Наклонившись вперед, открыл бардачок. В считаные секунды схватил коробку с патронами, которые держу там про запас, и, открыв ее, положил на сиденье рядом с собой. Машину, по крайней мере, не обыскивали. Позади меня «крайслер» только что вырулил на центральную полосу, все неполадки с мотором чудесным образом уладились. Он находился приблизительно в сотне метров позади. Не отпуская руль, я зарядил револьвер и, продолжая одной рукой управлять машиной, небрежно опустил на колени другую руку, в которой был зажат кольт. Может, я ошибался в своих умозаключениях, но если неприятности подстерегали меня со стороны сидевших в «крайслере», то они считали, что мой револьвер не заряжен.

И неприятности не заставили себя ждать. Двухтонная синяя махина быстро набрала скорость, появившись в зеркале заднего вида. Когда «крайслер» приблизился, я увидел на переднем сиденье двоих мужчин. Машина находилась уже в десяти ярдах от меня, потом, резко свернув влево, пошла на обгон моего «кадиллака». Я взвел курок револьвера. Чтобы привести оружие в боевую готовность, нужны считаные доли секунды, но я предпочитал, чтобы это преимущество было на моей стороне.