Убить голыми руками - [32]

– Тогда в чем же беда? – Дэмура занервничал.

– Джек угрожал Фукиде пистолетом. – Голос женщины звучал все слабей, и последние слова она выговорила чуть слышно. Но все же выговорила. А ведь ей нелегко было решиться на такой шаг: выдать человека, с которым она собирается строить совместную жизнь. Человека, который, по ее мнению, способен на все.

– Куда они направились? – Теперь уже и Дэмура был взволнован, хотя внешне это никак не проявлялось. Взгляни на него кто-нибудь из скучающих дежурных по участку, он не заметил бы в Дэмуре никакой перемены. 'Невысокий щуплый старик с реденькими седеющими волосами и отрешенно задумчивым лицом.

– Не знаю. Джек сказал только, что они научат его приличиям.

– Ладно! Я позвоню, как только мне удастся что-нибудь разузнать. – Дэмура бросил трубку и выскочил из-за стола. Маццони скорее всего собирается просто поколотить Фукиду, так сказать, вернуть долг. Если бы в его намерения входило убийство, Джек Маццони был бы далеко отсюда, скажем, улетел бы к себе в Америку, пока здесь по его приказанию провернули бы это дельце. Но мысль эта не успокоила Дэмуру. Фукида не из тех, кто послушно даст себя поколотить. Конечно же, он воспротивится и, если ему удастся совладать с «гориллами», разделает Маццони под орех. Правда, тот может пустить в ход оружие и застрелить Фукиду в порядке самозащиты. Свидетели в его пользу найдутся – целых три. Дэмура выбежал из здания, увлекая за собой шофера, и на ходу назвал ему адрес Маццони. Если у американца есть хоть капля ума, он увезет Фукиду к себе. Тогда речь пойдет не только о самообороне, но и о защите жилища. Большинство американцев свято убеждены, что в своем доме они имеют право пристрелить любого, кто вошел без разрешения. А как доказать, что Фукида очутился в доме Маццони по воле хозяина? Даже если Линда решится свидетельствовать против жениха, все равно легко можно отговориться. Да, моя, они увезли Фукиду, но совсем недалеко, а. там отвесили ему пару оплеух и выставили из машины вон. Им и в голову не приходило, что тот вздумает мстить и ворвется в дом Маццони. Должно быть, так и поступит американец, если у него есть хоть капля ума и если он действительно способен на убийство. А почему, собственно, отказывать ему в уме? И близкий человек – его невеста – считает, что Маццони способен на все.

Фукида нервничал, ладони его противно вспотели. Ему еще никогда не доводилось стоять под дулом пистолета. Конечно, в фильмах это случалось сплошь и рядом. Но жизнь – сейчас он остро почувствовал это – совсем не похожа на кино. Мысль, что вооруженному человеку достаточно шевельнуть пальцем, чтобы оборвалась его жизнь, парализовала Фукиду. Но каждой клеточкой существа он сознавал, что не позволит избить себя. Впрочем, какая ерунда! Ведь искусство каратэ должно было бы привить ему необходимое самообладание и гибкость тактики. Пусть даже на сей раз он уйдет побитым, зато при случае отплатит гангстерам с лихвой. Но Фукида чувствовал, что это самообман. Если он поддастся им сейчас, то нечего надеяться на благоприятный случай впоследствии. Если позволит побить себя, у него уже никогда не достанет смелости в открытую схватиться с Маццони. Подобная порода бандитов только потому и существует, что их боятся. Люди видят их жестокость, понимают, что жизнь человеческую они не ставят ни в грош, к тому же все наслышаны об их связях с мафией, о гангстерском произволе – чем не достаточная почва для страха? Фукида понимал, что по-настоящему страшен именно этот вид жестокости, а не тот, что бедняга Джонни, да и он сам годами развивали в себе. Они обращали жестокость на самих себя. Приучали свое тело выдерживать кошмарные тренировки, более длительные и суровые, чем у обычных мастеров каратэ. Приучались побеждать свой страх и вступать в единоборство с любым противником, даже зная наперед, что тот обладает лучшими физическими данными или большей славой. Конечно, для этого тоже нужны и самообладание и сила. Они способны дать отпор разнузданным уличным хулиганам – такая победа работает на авторитет, они способны даже убить противника в открытой схватке, если возникнет такая необходимость. Но хладнокровно приказать своим подручным, чтобы те пытали и убивали людей, – такое занятие не для них с Джонни. Зато вполне в характере Маццони.

Фукида помнил свой страх, когда Маццони впервые пригрозил ему расправой. Американец держался самоуверенно, его ничуть не смущало, что перед ним прославленный мастер каратэ. Уверенности ему придавала собственная страшная слава и обеспеченный тыл – связи с мафией… Фукида знал, что, если Маццони и в самом деле располагал такими связями, с ним не сладить. Ведь это лишь в кинофильмах преступные кланы разделываются со своими противниками голыми руками; в жизни, когда возникает такая ситуация, человека попросту прошивают пулями – и дело с концом. Или подкладывают бомбу в автомобиль, а в крайнем случае прибегают к яду. Все эти способы были Фукиде не по нутру. Затем он вспомнил о своем решении и отмел прочь все неприятные мысли. Представил себе, как рассветное солнце встает над морем, и вспомнил ту тренировку, когда они стояли друг против друга, увязая по колено во влажном песке. Он, Фукида, нанес один-единственный удар, и этого было достаточно. Точно так же он поступит и сейчас, лишь тщательнее выверит момент атаки. Если же ему не повезет, если движение его запоздает или окажется неточным… что же, тогда он умрет с этим воспоминанием в душе: восходящее солнце, берег моря и та незабываемая тренировка с Джонни, когда они еще были друзьями…