Убить Герострата - [53]

Еще раз перемерив все содержимое сумок, я остановилась на светло-серых бриджах и бледно-голубой водолазке без рукавов. С удовольствием накрасилась новой косметикой, зачесала волосы в пушистый хвост-фонтан, посмотрела в зеркало – ничего (“О-о!” – сказал вездесущий Петя).

Зашуршали шины, забился в истерике Спрайт. Открылись ворота. Пульс пошел в гору.

“Идиотина!” – прошипела я сквозь зубы.

Из окна было видно, что Антон разговаривает во дворе с Катей. Я спустилась в холл и села в качалку – спиной к двери! – с Акуниным в руках. Хорошо хоть заметила, что держу книгу вверх ногами.

Так, открылась дверь.

- Привет.

- Привет, - ответила я, стараясь, чтобы голос звучал лениво и равнодушно, а ноздри уже задергались, как у гончей: неужели?..

- Это тебе!

На колени упала охапка нагретой солнцем сирени. Я мысленно застонала: Господи, нет! Так не бывает. Так бывает только в одном случае: этот объект не для меня.

- Ехал по трассе, смотрю – куст. Удивился: сирень везде уже отцвела. Дай, думаю, нарву. Мне почему-то кажется, ты ее должна любить.

- Я люблю сирень, - медленно и глухо, совсем как женщина-вамп, сказала я и обернулась.

С минуту мы смотрели друг другу в глаза. Я почувствовала, что пальцы мелко дрожат, и спрятала их под букет. В этот миг я словно раздвоилась и посмотрела на сцену из камина.

Красивый мужчина в элегантном летнем костюме как зачарованный смотрит на сидящую в кресле взволнованную рыжую девушку, уткнувшуюся носом в охапку сирени.

Как мило! Как трогательно!

Мысленно я врезала себе кулаком в глаз и вернулась из камина обратно в качалку. Надо кончать с этой ехидной шизофренией. Может, это профессиональная редакторская болезнь? Психиатр подозревает всех без исключения в психических отклонениях, а я в каждой жизненной ситуации вижу книжную фальшь и надуманность, забывая, что любая из них, даже самая глупая, происходит на самом деле.

Кажется, я снова покраснела.

- Ужин готов! – завопила из кухни Катя.

Спасибо, что на свете есть Кати!

- Ты фотографию Ладыниной нашел? – спросила я, чувствуя, что краска наконец возвращается с лица на положенное ей место.

- Алла, хочешь на колени встану? – Антон аж зажмурился, его лицо забавно перекосилось. – Забыл. Закрутился и забыл. Алексей в Москву улетел на Леночку ябедничать. Сейчас позвоню ему.

Он снял с пояса мобильник, потыкал кнопочки, нахмурился.

- Черт! “Абонент временно недоступен”. Вот паршивец! Сказал же ему, будь все время на связи.

- Может, в плохую зону попал? Где не берет. Или батарейка села, - заступилась я.

Ничего не ответив, Антон снова набрал какой-то номер.

- Пожалуйста, 217-ый, - сказал он резко. – Вышел? Давно? Передайте, чтобы непременно позвонил… на работу. Как только появится. Спасибо.

Положив телефон на каминную полку, Антон мрачно посмотрел на меня.

- В гостинице его нет.

- Ну и что? Он, наверно, в Москву приехал не в гостинице сидеть? Позвони еще на сотовый минут через пять.

Но ни через пять минут, ни через двадцать пять Алексей так и не отозвался. Антон рассеянно ковырял вилкой рыбную котлету (как и просила – без костей!), время от времени обмениваясь с Петей тревожными взглядами. Я вспомнила слова бравого бодигарда о том, что у шефа проблемы. Очень скоро их напряжение передалось и мне. Как будто своего мало.

Мы уже заканчивали пить кофе, когда Антон вытащил из кармана телефон и с удивлением уставился на него. Его маленькая серебристая “Нокиа” без антенны лежала рядом с чашкой, а в руке он держал облезлый громоздкий “Эрикссон”. У меня екнуло сердце – прямо как селезенка у лошади.

- Что… это? – спросила я внезапно севшим голосом.

- Это? – переспросил Антон. – Это телефончик твоего дружка Корнилова. Ребята присматривали за вашей дачкой, в лесу побродили. Думали, может, объявится. Куда там! Наверно, удрал в Эстонию.

- Почему в Эстонию?

- Ближайшая заграница. Шучу. Телефон в лесу нашли. Я пробил в “Би Лайне” – его. Держи.

- Зачем? – я даже отодвинулась, как будто он предлагал мне гремучую змею или беременную тараканиху.

- Пусть будет у тебя. Мало ли вдруг позвонит на удачу – а вдруг ты нашла. Чем черт не шутит.

- И что мне тогда ему сказать?

- Скажи, чтобы не идиотничал. Не в его интересах разгуливать по городу. Да и в лесу сидеть не сладко. Пусть скажет, где он. Ребята съездят и заберут его. Правда, надо на зарядку поставить. Где-то был подходящий зарядник.

“Нокиа” вдруг разразилась Луи Армстронгом: “Let My People Go”. Антон схватил трубку и поднес к уху:

- Да… Что?! Как?

Я увидела, как его ногти впились в ладонь, костяшки пальцев побелели. Лицо моментально изменилось: стало жестким и словно незнакомым. Он резко и отрывисто бросал в трубку какие-то малопонятные фразы, по которым я никак не могла понять, что же случилось, кроме одного: случилось что-то очень и очень нехорошее. Вопросительно посмотрела на Петю, но он следил за Антоном с таким же недоумением.

Закончив разговор, тот продолжал стоять, сжимая трубку в руке и разглядывая пятно от пролитого на скатерть кофе.

- Что? – наконец не выдержал Петя.

- Это Вахтанг, - тихо сказал Антон. – Только что нашли Алексея. В него стреляли.

                                               * * *