Убить Генри Киссинджера! - [15]

– Успокойтесь! Успокойтесь! Все хорошо!..

Этого нельзя было сказать с полной уверенностью... Элеонора заколебалась, однако приказ Малко означал одно: не покидать палаты. Если мужчина в пределах госпиталя, она сумеет его перехватить. Если он вышел, то внизу Малко и Ричард Грин. Не помня себя, девушка нажала на кнопку передатчика:

– Он здесь, он – здесь!..

* * *

Седоусый быстрым шагом вышел из госпиталя. Сообщение Элеоноры подтвердило предположение Малко.

– С вами и Мариеттой все в порядке? – взволнованно спросил он.

– Да!

Тут же Малко связался с Грином, и они пристроились к такси. Оно повернуло сначала направо, к Соур-роуд, потом налево, минуя английское посольство, потом стало кружить по городу, проезжая почти по всем поясам. Малко, не отставая ни на пядь, с тоской спрашивал себя, когда это кончится. Наконец они выскочили на большую торговую улицу Фахд аль-Салем. Торговые ряды по обе стороны выглядели хмуро и мрачно. Единственное окошко светилось в полицейском участке, где дремал полицейский в черной форме. Такси на полной скорости проскочило на желтый свет и, свернув влево, взяло направление к морю.

Малко пришлось остановиться, потому что зажегся красный свет, но перекресток был пустынным в этот час, и князь рванул вперед, презрев правила уличного движения. Неожиданно в начале улицы Хиляли-стрит такси остановилось. Напротив возвышалось грязно-белое здание гостиницы «Фоэниция». Малко заметил, как фигура убийцы мелькнула на мгновение в неоновом свете ночного клуба и скрылась за маленькой дверцей справа. Князь затормозил. Подкатил «кадиллак» Ричарда Грина. Глаза американца смотрели тревожно:

– Я вас чуть не потерял...

Малко думал о другом.

– «Фоэниция» – центральное логово приезжих палестинцев. Что же касается ночного клуба, то в Кувейте он единственный. Я спущусь. Ждите меня здесь. В случае чего – вот приблизительное описание этого типа...

И Малко по мере возможности обрисовал наружность седоусого.

Стены зала были увешаны фотографиями пышногрудых восточных танцовщиц. Малко сбежал по маленькой лестнице, ведущей в подвал, откуда доносилась тягучая арабская музыка. Он очутился в плохо освещенной большой комнате с низким потолком и красными давящими стенами. Как раз напротив лестницы располагался грязный бар. Почти все столики пустовали. Слева возвышалась сцена, на которой никого не было. В уголке четыре японца заканчивали ужин. Малко медленным, изучающим взглядом обвел всю комнату, как вдруг его внимание привлекли пестрые блестки в полутемном пространстве за сценой.

Рядом с молодой арабкой стоял тот, которого он преследовал. Женщина с черными распущенными волосами была одета в немыслимо короткую юбку с длинной бахромой и усеянный блестками бюстгальтер. Безусловно, она относилась к вполне определенному разряду женщин.

К Малко подскочил официант:

– Желаете отдельный столик, сэр? Сейчас начнется концерт.

Малко не успел ответить, как седоусый повернулся в его сторону, равнодушно скользнул по нему глазами и направился к бару. Это лицо не выделялось ни единой характерной чертой. Он мог быть и европейцем.

Малко выбрал столик напротив сцены. Официант от души радовался новому клиенту, потому что в зальце находилось не больше пятнадцати человек, в основном иностранцев.

* * *

Грохот барабанов замолк. Японцы отложили свои вилки. Музыканты выводили что-то заунывное, сидя в углу сцены.

– Мисс Амина из Каира! – гортанным голосом объявил один из музыкантов. Вновь загрохотали барабаны. На эстраду выскочила женщина в блестках. Великолепная! Несмотря на то, что ее круглое лицо, миндалевидные глаза и крупный детский рот были совсем юными, тело, наоборот, казалось слишком пышным и зрелым: налитые, тяжелые груди, удивительно тонкая талия и точеные круглые бедра.

Та самая девица, которая разговаривала с убийцей. Она начала танец, округло поводя бедрами в такт барабанам. Постепенно танцовщица настолько приблизилась к Малко, что он почувствовал запах ее дешевых духов. Теперь ее живот волнообразно и дразняще колыхался буквально рядом с его лицом. Раскачиваясь на месте, зазывая мужчин обнаженным телом, девушка почти не меняла выражения лица, на котором застыла механическая улыбка – символ наслаждения многовековой давности. Японцы угрюмо созерцали это недоступное создание.

Как раз наступал момент, когда танцовщица почти прикасалась животом к лицу Малко. Тот машинально повернулся в сторону бара, чтобы удостовериться, что незнакомец на месте. Их взгляды скрестились, и неожиданная вспышка мелькнула в глазах мужчины. Князь тут же понял, что совершил ошибку. Нужны были слишком серьезные причины, чтобы предпочесть разглядыванию обольстительной Амины разглядывание скучного бара. Взбешенный, он уткнулся в дурацкие блестки, но женщина уже кончала танец и переключила внимание на японцев, которым было неловко и которые отнекивались со сдавленным, деланным смешком.

Амина покружилась еще немного, призывным жестом протянула Малко руки и перед окончанием танца незаметно дружески кивнула и подарила от сердца идущую улыбку кому-то, находящемуся позади князя. Он повернулся и лишь успел заметить спину незнакомца, убегающего по лестнице вверх. Малко едва не опрокинул столик, но перед ним с неизбежностью возмездия возник официант, преградивший дорогу: