Убить, чтобы жить. Польский офицер между советским молотом и нацистской наковальней - [7]

Шрифт
Интервал

Долго мы простояли в тишине, пока Антек не нарушил ее вопросом:

– А где церковь? Я ее не вижу.

– Сожжена. Разве ты не помнишь? – ответила мать.

– А дома?

– Сожжены. Ты что, забыл?!

– И усадьба?

– Усадьба осталась. По крайней мере, ее стены. А теперь вперед, дети!

Мы скатились с холма в облаках пыли, переехали вброд речку и выбрались на другой берег, не встретив ни единой живой души. В деревню въехали, так никого и не встретив, хотя из двух полуразрушенных домов поднимались струйки дыма. Проехали по аллее, обсаженной тополями, объехали пруд и остановились у крыльца.

– Вот мы и дома, дети, – в волнении произнесла мать.

Не много осталось от нашего дома. Перед нами был только его остов. В пожаре выстояли кирпичные стены да часть крыши. Двери, окна и полы сгорели, а может, их использовали как топливо. В углах комнат в кучах щебня и пепла росли сорняки. Надворные постройки были не в лучшем состоянии.

– Дом разрушен. Но это единственный дом, который у нас есть. Дети, мы остаемся.

Мы остались и выстояли, хотя были моменты, когда мать теряла силы от перенапряжения. Приходилось опять начинать жизнь на пустом месте.

Земля была, но на ней росли только сорняки, и не хватало рук, чтобы обработать ее. Мы нашли плуги и бороны, но из рабочего скота у нас была только одна лошадь, на которой мы приехали домой. Не было ни семян для посева, ни картошки для посадки, ни удобрений.

Крестьяне в нашей деревне были в таком же положении. Пережившие вторжение вражеских армий, они возвращались в деревню со всех концов страны и сталкивались с теми же проблемами. Они ждали помощи от нас. Но чем мы могли им помочь?

Теперь мы не зависели от погоды: две комнаты были приведены в состояние, пригодное для нормальной жизни. И конечно, мы позаботились о лошади, сделав ей некое подобие стойла. Никто из нас никогда не занимался столярным или плотницким делом, но «необходимость – лучший учитель», как говорит польская поговорка, и мы познали ее на собственном опыте.

Мать опять вернулась к гаданию, получая в качестве платы несколько яиц, хлеб и курицу. Хлеб мы съели, а яйца подложили под курицу, и она вывела цыплят. Вид желтых пушистых комочков, копошащихся во дворе, привел всех в отличное настроение. Они были для нас признаком возрождающейся жизни.

– Если бы мы смогли достать зерно для посева, – размышляла мать, – то в следующем году у нас был бы хлеб. Ох, хоть бы отец поскорее вернулся домой...

Но отец не возвращался. В ответ на многочисленные запросы мы наконец получили официальное письмо. В нем говорилось:

«С прискорбием сообщаем, что, по установленным данным, Антон Газел из Газеловки Краковского уезда казнен немцами на Силезском фронте как один из организаторов подразделений независимой польской армии, сформированных после разгрома австрийской армии. Он похоронен в общей могиле, о точном местонахождении которой вам будет сообщено позже».

Я не помнил отца, но плакал, потому что видел, что плачут остальные. Отца забрали в армию, когда я еще лежал в колыбели. Я плакал, потому что мы надеялись на его возвращение, считая, что все сразу изменится к лучшему, стоит нашему отцу вернуться домой. Теперь я понял, что он никогда не вернется, и я буду одним из тех, кого называют «военные сироты». Я ненавидел эти слова, и на это были свои причины.

Я плакал еще и потому, что мать, перечитав несколько раз письмо и плача вместе с нами, занялась делами, словно ничего не случилось. Но неожиданно она разрыдалась и бросилась в истерике на кровать. Мы замолчали; мы уже просто не могли плакать. Мать пришла в себя только поздно вечером. Она позвала нас и, глядя воспаленными глазами, сказала:

– Послушайте, дети. Если бы отец вернулся, все стало бы намного проще. Но теперь нам придется все делать самим, чтобы не умереть от голода в собственном доме. Мы будем жить. Мы будем жить, с Божией помощью мы будем жить! И когда-нибудь мы отомстим, если не это поколение, то следующее. Вы должны помнить об этом! Я никогда не буду учить вас милосердию, дети, никогда!

Наступили голодные годы. С 1919-го по 1921 год мы существовали в основном благодаря нашему с Антеком умению заманивать в ловушку и убивать дичь. Но не всегда нам сопутствовала удача. Олени стали очень пугливы, куропатки исчезли, как, впрочем, и зайцы, которых раньше в наших местах водилось несметное количество. Мы опять голодали. У нас была земля, но не было сельскохозяйственных орудий и домашних животных.

В конце 1921 года в деревне появился Томаш. Он часто навещал нас в ту зиму, а весной женился на нашей матери.

После этого наши дела заметно улучшились. Томаш, провернув какие-то операции, в которых мы ничего не понимали, получил деньги из Америки, где он жил до войны. Благодаря этому мы наняли рабочих, купили несколько коров и лошадей. Газеловка ожила. Мама, которую в течение нескольких лет мы видели только уставшей и озабоченной, стала чаще улыбаться."

Антек уехал учиться в Краков, а мы с Лидой ездили верхом на нашей старой лошади в местную школу, расположенную в нескольких километрах от Газеловки.

Я не отличался прилежностью. Мне гораздо больше, чем сидеть за партой, нравилось гулять по лесу, наблюдать за животными и птицами, брести по их следам, проверять гнезда, свитые на деревьях. Я влезал на самые высокие деревья, удобно устраивался в развилке ветвей и мог часами мечтать, следя за плывущими облаками, пока какая-нибудь птица, недовольная моим присутствием рядом с ее гнездом, не начинала выражать свое отношение к незваному гостю резкими криками.


Рекомендуем почитать
Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.