Убежище идола - [14]
— Смотрите, — шепнул Агьяман друзьям, — это он тоскует о своем любимом ягненке.
— Еще бы… — жалостливо вздохнула Опокува.
Боафо открыл наконец глаза, выпрямился, прислонился к стене.
— Ну и что же вы предлагаете, а, мудрецы? Ну скажите! — потребовал он.
— Ты действительно хочешь знать? — ехидно поинтересовалась Опокува.
— Представь себе! — не остался в долгу Боафо.
— Так вот, мы должны найти ягненка, — твердо сказала Опокува. — Да, да, должны! Надо отыскать его и вернуть вождю.
— Ты разве не веришь тому, что сказал жрец? — уставился на сестру Боафо.
— Нет! — резко ответила она; похоже было, что сестрица нарывалась на ссору. И вдруг она о чем-то вспомнила. — Слушайте, — черные ее глаза загорелись, — а где наш верховный жрец? Где Окомфо Квеку Ампеа? Что-то его не видно; как приехали мы сюда, так он и пропал.
Ребята переглянулись, пожали плечами.
— Не знаю… — пробубнил Агьяман. — Вообще-то он должен был идти вместе с нами: он ведь жрец. — И вдруг Агьяман вспомнил: — Да ведь он пошел за целебными травами!
— Ну как же! — фыркнула Опокува. — Травы, конечно, важнее, чем засуха… Нет, странно все это: и то, что пропал Окомфо Ампеа, и что вождю завязали глаза, и что зачем-то понадобился им ягненок. — Опокува нахмурилась. Обычно беззаботное ее лицо было омрачено тревогой.
— Ну если ты веришь, что ягненок жив, то мы, наверное, можем его поискать, — не очень решительно поддержал сестру Боафо.
— Конечно! — подхватил сразу повеселевший Агьяман. — А вдруг мы и в самом деле вернем его Нане Оту? Вот рад-то он будет!
— Ага! — Опокува так и засияла. — И получится, что мы отблагодарим вождя за гостеприимство, верно?
— Ну все, хватит болтать, — решительно встал Боафо. — Давайте решать, что делать!
В мечтах своих он уже шагал по дремучему лесу навстречу удивительным приключениям.
Остаток вечера они возбужденно шептались, строя и отвергая смелые планы. Потом дали друг другу клятву, что ни один из них никогда никому ничего не расскажет.
Все трое торжественно поклялись и так боялись случайно проговориться, что до ужина бродили по дому, словно немые, изредка многозначительно переглядываясь, но не раскрывая рта. «Лучше уж совсем молчать, чем подвести друга», — говорили их замкнутые, суровые лица, хотя окружающим, откровенно говоря, не было до них никакого дела.
После ужина они примкнули к своим новым приятелям, собравшимся у костра, чтобы снова послушать сказки о хитром Ананси. Только на этот раз друзья мало что слышали, погруженные в свои мысли. Так и просидели рассеянно и молча у потрескивающего огня, пока не пришла пора идти спать.
Они поднялись, нарочито громко зевая, и пошли в дом. И вдруг Боафо остановился.
— Ну, что еще? — настороженно спросила Опокува, понизив голос почти до шепота.
— Слушай, — тоже полушепотом сказал Боафо, — а ты помнишь песню?
— Какую еще песню? — удивилась Опокува.
— Да ту, что пела черепаха, наигрывая на гитаре, — вмешался Агьяман. — Ну, только что нам рассказывали.
И он запел насмешливо:
Все ясно: Боафо струсил! Опокува в ярости повернулась к своему трусливому братцу.
— Слушай-ка, никто не заставляет тебя идти с нами, — гневно сказала она. — Страшно тебе, так сиди дома, с девчонками, ясно?
Она повернулась и отправилась спать. И Агьяман тоже прошел мимо Боафо, словно его тут и не было. А Боафо остался один, пристыженный и удрученный. Он постоял немного, вздохнул и двинулся вслед за Агьяманом. «Сиди дома…» Да разве может он без друзей? Нет, он не может, он, конечно, пойдет вместе с ними…
Так думал Боафо, ворочаясь на своей циновке, не в силах заснуть. Он лежал, стараясь не шевелиться, глядя в темноту широко раскрытыми глазами. Он знал: ребята не спят тоже, прислушиваются к его дыханию. Что они думают о нем, Агьяман и Опокува? Думают, что он трус? Думают, что предатель? Так нет же, нет! Боафо рывком сел на циновке и крикнул, яростно, с отчаянием, не в силах выносить больше молчаливого их презрения.
— Эй вы, оба! Завтра я сам поведу вас, я, слышите? Так и знайте!
5. В ПОИСКАХ БЕЛОГО ЯГНЕНКА
— Может, все-таки пойдет дождь, — с надеждой сказал Агьяман, взглянув на темное небо.
— Что? — переспросил Боафо. Он как раз склонился над тазом и плескался и фыркал от удовольствия, наслаждаясь прохладной водой, освежавшей его лицо.
— Я говорю, может, наконец будет дождь, погляди-ка! — И Агьяман еще раз взглянул на небо.
