Убей меня нежно - [79]

— Да, все о ней так говорят.

— Между ней и Адамом все было кончено. Она сама сказала об этом Адаму, когда мы приехали в Непал. С нее было достаточно его измен.

— Она решила с ним расстаться?

— Разве Адам тебе не рассказывал?

— Нет, — медленно произнесла я. — Он ничего об этом не рассказывал.

— Ему было непросто смириться с тем, что его отвергли.

— Давай без околичностей, — сказала я. — Франсуаза разорвала длительную связь с Адамом, и спустя несколько дней у тебя с ней начался роман?

— Да. А потом, раз уж тебе хочется, чтобы я сказал это для тебя, через несколько недель она погибла в горах, так как я обгадился со своими размеченными шнурами маршрутами, а Адам спас меня, своего друга, который украл у него женщину.

Я пыталась придумать что-нибудь, что могло бы его утешить, но отказалась от этой затеи.

— Мне нужно возвращаться.

— Послушай, Грег, Адам знал о вас с Франсуазой?

— Тогда мы не стали говорить ему. Мы считали, что это может вызвать разлад. Ведь он тоже не вел жизнь затворника. А потом... — Фраза повисла в воздухе.

— Он никогда не упоминал об этом?

— Нет. Ты не собираешься обсуждать это с ним?

— Нет.

«Ни это, ни что другое, — подумала я. — Мы давно миновали этап рассказов».

— Можешь не сдерживаться на мой счет. Это больше не имеет значения.

Мы повернули назад, и я отдала ему куртку.

— Я здесь сяду на автобус, — сказала я. — Спасибо, Грег.

— Я ничего такого не сделал.

Поддавшись порыву, я обняла его за шею и поцеловала в губы, ощутив его колючую бороду.

— Береги себя, — сказала я.

— Адам — счастливчик.

— Всегда считала, что я должна была быть счастливой женщиной.

Глава 33

Иногда у меня создавалось впечатление, что когда я была с Адамом, то настолько теряла голову, что оказывалась не в состоянии реально смотреть на него, не говоря уже о том, чтобы оценивать или анализировать его поступки. Были секс, сон, обрывочные разговоры, еда и иногда попытки что-то организовать, но и это все происходило впопыхах, словно мы старались успеть, пока лодка не пошла ко дну, пока пожар не поглотит дом вместе с нами. Я просто сначала отдалась этому беспомощно, с благодарностью за то, что можно отделаться от мыслей, от болтовни, от ответственности. Единственная возможность рационально оценивать его представлялась опосредованно, через суждения о нем других людей. Этот видимый издалека Адам мог приносить облегчение и пользу, как снимок солнца, на который можно смотреть прямо, чтобы таким образом узнать об этом предмете на небе, который жжет тебя сверху, но недоступен для прямого наблюдения.

Когда я вернулась после свидания с Грегом, Адам смотрел телевизор. Он курил и пил виски.

— Где ты была? — спросил он.

— На работе, — сказала я.

— Я звонил. Мне сказали, что ты ушла из офиса.

— Встреча, — неопределенно отозвалась я.

Когда лжешь, важно не давать лишней информации, на которой тебя можно поймать. Адам, обернувшись, посмотрел на меня, но ничего не сказал. Что-то было не так с этим его движением, словно оно было чуть замедленное или немного слишком быстрое. Он мог быть слегка пьян. Он переключал каналы, посмотрев программу несколько минут, включал другую, спустя несколько минут переходил на другой канал.

Я вспомнила о журнале, взятом у Билла Левенсона.

— Ты видел это? — спросила я, взяв его в руки. — Тут есть о тебе.

Он на мгновение обернулся, но не произнес ни слова. Я во всех подробностях знала историю про катастрофу на склоне Чунгават, но мне хотелось прочесть о ней в свете того, что мне стало известно об Адаме, Франсуазе и Греге, чтобы понять, не прозвучат ли факты как-то по-другому. Поэтому я пристроилась за кухонным столом и принялась нетерпеливо листать страницы с рекламой кроссовок, парфюмерии, тренажеров, итальянских костюмов, страницы, заполненные всякими мужскими вещами. Потом нашла что искала — большую, бросающуюся в глаза статью, озаглавленную «Зона смерти: мечты и несчастье на высоте 28 000 футов».

Статья была больше и полнее, чем статья Джоанны. Автор, Энтони Каплан, побеседовал со всеми оставшимися в живых членами экспедиции, включая, увидела я с забившимся сердцем, и самого Адама. Почему он не рассказал мне об этом? Должно быть, это был один из тех длительных телефонных разговоров или одна из встреч в баре, которые занимали значительную часть его времени на протяжении последних месяца-двух.

— Я и не знала, что ты беседовал с этим журналистом, — проговорила я, стараясь, чтобы тон был достаточно беззаботным.

— Как его зовут? — спросил Адам, вновь наполняя свой стакан.

— Энтони Каплан.

Адам сделал глоток, потом другой и слегка поморщился.

— Этот парень просто сопляк, — бросил он.

Я почувствовала себя обманутой. Это вполне обычное дело, когда знаешь какие-то тривиальные, бытовые факты из жизни друга или коллеги, но ничего из того, чем живут их пылкие души. Что касается Адама, этим ограничивалось все, что мне было о нем известно. Его воображение, фантазии, мечты, однако, лишь случайные фрагменты того, чем он на самом деле занимался изо дня в день. Я изголодалась по любой информации об Адаме, о его способности тащить на себе снаряжение других, когда они начинали ползти, едва дыша в разреженном воздухе. Все говорили о его внимательности, благоразумии, его ясном уме.