Убей меня нежно - [73]

Двери открылись. Мне показалось, что это было больше, чем я заслуживала. Я села в конце вагона, подальше от остальных людей, и заплакала. Потом взглянула на руку. Резиновое уплотнение двери оставило на ней узкий черный след, похожий на траурную повязку. Это меня рассмешило. Я не могла справиться со смехом.

Глава 29

Я была одинока. Я поняла наконец, насколько я теперь одинока, и вместе с этим пониманием пришел страх.

Конечно, Адама не было, когда я вернулась от Бланшаров, хотя я полагала, что он может скоро вернуться. Я поспешно натянула на себя старую футболку и нырнула под одеяло, как провинившаяся девочка. Я лежала в темноте. Весь день у меня не было ни крошки во рту, и в животе время от времени урчало, но мне не хотелось вставать и идти на кухню. Я не хотела, чтобы Адам, вернувшись, застал меня за обшариванием холодильника, за кухонным столом или в какой-нибудь другой обычной домашней ситуации. Что я могла сказать ему? У меня были одни вопросы, но эти вопросы нельзя было задать. С каждой новой ложью я загоняла себя в угол и не знала, как из него выбраться. Но и он обманывал меня. Я вздрогнула, вспомнив, как пряталась в будке, когда он проходил мимо. Что за отвратительный фарс! Весь наш брак был построен на страсти и обмане.

Когда он вошел, тихонько насвистывая, я затихла и притворилась спящей. Услышала, как он открыл дверцу холодильника, взял что-то и закрыл снова. Послышался звук откупориваемой банки пива. Потом он раздевался, сбрасывая одежду на пол у кровати. Когда он скользнул в кровать, одеяло откинулось, и меня обдало прохладным воздухом. Его теплые руки обняли меня сзади. Я вздохнула, словно во сне, и отодвинулась от него. Он последовал за мной, прижался ко мне всем телом. Я старалась дышать глубоко и ровно. В скором времени Адам уснул, я ощущала его горячее дыхание у себя на шее. Потом я попыталась обдумать положение.

Что мне известно? Я знала, что у Адама была тайная связь с женщиной, с которой, это теперь ясно, что-то случилось. Я знала, что у той женщины была сестра, которая собирала вырезки из газет об Адаме и которую несколько недель назад выловили в канале. Еще, конечно же, мне известно, что еще одна из его любовниц, Франсуаза, женщина с длинными черными волосами, погибла в горах и что Адам не смог ее спасти. Я думала об этих трех женщинах, а он спал рядом со мной. Нас было пятеро в одной кровати.

Адам был человеком, всю жизнь окруженным насилием и утратами. Но ведь он жил в мире, где мужчины и женщины понимали, что могут умереть раньше срока, где риск был частью условий игры. Я осторожно вывернулась из его объятий и легла к нему лицом. В свете фонарей с улицы я могла лишь едва различать его черты, безмятежные во сне, пухлые губы чуть подрагивали при каждом вздохе. Я ощутила острый приступ жалости. Не удивительно, что он такой угрюмый, странный, а его любовь проявляется в жестокости.

Я проснулась, когда забрезжил рассвет, и потихоньку соскользнула с кровати. Половицы скрипнули, но Адам не проснулся. Одна его рука была закинута за голову. Спящий и голый, он выглядел таким доверчивым, однако я поняла, что больше не могу лежать рядом с ним. Я схватила первую попавшуюся под руку одежду — черные брюки, ботинки, оранжевую водолазку, которая протерлась на локтях, — и оделась в ванной. Я не стала даже чистить зубы и умываться. Я могла все это сделать позже. Мне необходимо было выбраться отсюда, побыть один на один с мыслями, не быть здесь, когда он проснется и опять захочет подчинить меня себе. Я вышла из квартиры, поморщившись при щелчке, который раздался, когда закрылась дверь.

Я не знала, куда иду. Быстро шагала, ощущая холод, так как была без куртки, и глубоко вдыхая воздух. Когда стало светло, я почувствовала себя спокойнее: все как-то образуется. В кафе возле Шепардз-Буш остановилась, чтобы выпить кофе, черного, без сахара. От запаха топленого сала и ветчины меня затошнило. Было почти семь часов, и улицы уже заполнились машинами. Я снова тронулась в путь, вспоминая инструкции Адама, которые он давал в Лэйк-дистрикт. Войти в ритм, шаг за шагом, дышать правильно, не смотреть слишком далеко вперед. Я ни о чем не думала, просто шла. Газетные киоски были открыты, как и некоторые продовольственные магазины. Через какое-то время я поняла, куда меня принесли ноги, но не стала останавливаться, хотя двигалась все медленнее. Что ж, может, это, в конце концов, и не самая плохая идея. Мне нужно было с кем-то поговорить, а людей, к которым хотелось бы обратиться, осталось совсем мало.

Я добралась до места в десять минут девятого, уверенно постучала в дверь и внезапно почувствовала страшное волнение. Но убегать было слишком поздно. Послышался звук шагов, и мы оказались с ним друг перед другом.

— Элис?

Судя по тону, он не был поражен при виде меня, но не слышалось и особой радости. Он не пригласил меня зайти в квартиру.

— Привет, Джейк.

Мы смотрели друг на друга. Когда мы виделись в последний раз, я обвинила его в том, что он положил в мое молоко пауков. Он был еще в халате, но в халате, который был мне не знаком, халате, появившемся «в период после Элис».