Убей меня нежно - [69]

Глава 27

Руки у меня были липкими и грязными. В таком виде я не могла вернуться на работу и решила поехать домой, чтобы смыть все это с тела, с волос, из мозгов. Пакет с мокрыми провонявшими газетами принести в квартиру я не могла. Нужно было найти место, где можно посидеть и разобраться с мыслями. Я уже столько навыдумывала, столько утаила от Адама, что было немыслимо без подготовки явиться к нему. Мне постоянно приходилось думать о том, что я говорила ему раньше, каким должен быть мой рассказ, чтобы соответствовать прежней лжи. В этом-то и заключается преимущество правды. Не нужно постоянно напрягаться. Правдивые слова подходят друг к другу автоматически. Мысль о канаве, которую я прорыла между собой и Адамом, вдруг заставила мрачный день казаться еще мрачнее, еще невыносимее.

Я бесцельно брела по улицам, высматривая какое-нибудь кафе, где можно отдохнуть и подумать, наметить дальнейший план действий. Мне не попалось ничего, кроме магазинчика на углу, и в конце концов я свернула в маленький скверик у школы с фонтанчиком для питья и детским манежем. Там сидели несколько молодых мам с младенцами в колясках и только что начавшими ходить бутузами, которые с воркованием возились в манеже. Я подошла к фонтанчику, попила, потом сполоснула руки и вытерла их о подкладку пиджака.

Одна лавочка была свободна, и я присела на нее. Должно быть, это Тара звонила, посылала записки и экспериментировала с молоком из-за какого-то болезненного чувства к Адаму, оставшегося как похмелье от его связи с сестрой. Возможно, когда-нибудь такое поведение покажется мне немыслимым из-за несоразмерности проявления эмоций, но сейчас я стала чем-то вроде специалиста по различным крайностям. Я попыталась успокоиться. Некоторое время я не осмеливалась даже заглянуть в пакет.

Когда я училась в школе, у одного из моих парней был двоюродный брат, который играл в группе панк-рока, популярной в течение одного-двух лет. Я то и дело натыкалась на упоминание его имени или даже находила его изображения в журналах, иногда вырезала их, чтобы показать своим подругам. Разве не естественно, что Тара интересовалась газетными статьями об Адаме? Что она их собирала? Ведь почти все, кого я знала в любом качестве, были очарованы Адамом, о котором читали в газетах. Тара наверняка была с ним знакома. Я поднесла пальцы к носу. От них все еще исходил сладковатый тошнотворный запах. Я подумала о том, как выглядела со стороны, когда копалась в мусорном контейнере, принадлежавшем умершей сестре бывшей подружки моего мужа. Подумала, что снова и снова обманываю Адама. Отличается ли это от того, как прежде я изменяла Джейку?

Ко мне пришла мысль, что правильнее всего было бы бросить этот пакет в ближайший мусорный ящик, пойти домой к Адаму, признаться во всем, что я сделала, и просить, чтобы простил. Если я по трусости не решусь все ему рассказать, то хотя бы смогу подвести черту и дать нам дальше жить своими жизнями. Я уговорила себя. Я даже встала, оглянулась по сторонам и обнаружила урну. Но не смогла просто так расстаться со своими находками.

По дороге домой я зашла в магазин канцтоваров и купила несколько картонных папок. Выйдя из магазина, я развернула их и написала на одной: «Дрэг-спираль. Апрель 1995 г., записи». Это звучало достаточно скучно, чтобы привлечь чье-либо внимание. Я осторожно извлекла из пакета печальные вырезки Тары, стараясь не испачкать себе одежду, вложила их в папку и выбросила пакет. Затем с маниакальным упрямством сделала бессмысленные надписи на трех остальных папках. Когда я пришла домой, папки как ни в чем не бывало торчали у меня из-под мышки. Они не отличались от обычных рабочих материалов.

* * *

— Ты какая-то напряженная, — заметил Адам. Он подошел ко мне сзади и положил руки на плечи. — Вот тут затвердели мышцы. — Он принялся надавливать на них так, что я застонала от удовольствия. — Что заставило тебя так напрячься?

Мне в голову пришла мысль.

— Не знаю, Адам... Быть может, те звонки и записки, они меня сильно беспокоили. — Я повернулась и обняла его. — Но теперь мне намного лучше. Они прекратились.

— Закончились, да? — Адам нахмурился.

— Да. Ничего не было больше недели.

— Ты права. Тебя они и в самом деле беспокоили?

— Они приходили все чаще. Даже интересно, почему они так внезапно прекратились.

— Такое всегда бывает, когда твое имя появляется в газетах.

Я поцеловала его.

— Адам, у меня есть предложение.

— Какое?

— Год поскучать. Не совсем, конечно. Но не выше восьми тысяч метров или что-то вроде этого. Я хочу, чтобы все, чем я буду занята, было полным занудством.

Потом я вскрикнула. Я не могла сдержаться, так как Адам поднял меня к самому потолку. Он пронес меня через комнату и бросил на кровать. Он смотрел на меня улыбаясь.

— Посмотрю, что можно сделать, — сказал он. — А что касается тебя, — он взял в руки Шерпа и чмокнул его в нос, — то это будет зрелище, не подходящее для кота, пребывающего в нежном возрасте. — Осторожно выставив его из спальни, закрыл дверь.

— А как быть мне? — спросила я. — Тоже уйти?

Он покачал головой.

* * *

На следующее утро мы вместе вышли из дома и сели в метро. Адам собирался поехать за город на электричке и вернуться не раньше восьми часов. У меня был сумасшедший рабочий день, состоявший из сплошных совещаний, которые потребовали всего моего внимания. Когда, прищурившись, я вышла из «Дрэга» на свежий воздух, у меня было ощущение, что в голове поселился пчелиный рой. По пути домой я купила бутылку вина и готовую еду, которую требовалось только разогреть и выложить из коробочки.