Убеди меня, если сможешь. Приемы успешных переговоров от Фрейда до Трампа - [150]
Во времена, когда вокруг конфликтующих воззрений формируются гневные племена, такой вид убеждения, который предлагал Монтень, предлагает более чем прекрасный способ прокачать писательский навык. Этот вид убеждения может повысить вашу самооценку и даже привести в порядок какое-нибудь общество. Так давайте же проанализируем жизнь через эссе. В то время как другие книги будут посвящать вас в различные технические нюансы написания эссе, в этой книге мы сосредоточимся на трёх средствах убеждения: этосе, пафосе и логосе. Звучит знакомо?
Когда мы рассмотрим все техники написания эссе с помощью Трёх Больших инструментов, мы увидим, как эти техники объединяются в одном эссе для поступления в колледж. Так получилось, что это эссе написано моим сыном Джорджем.
Этос. Высмейте это
ПОЛЕЗНАЯ РИТОРИЧЕСКАЯ ФИГУРА
ПАРАДОКС сводит вместе две противоположности, а именно две конфликтующие истины. Поскольку парадокс как бы формирует некую нестабильную реальность, его можно назвать тропом. Некоторые ораторы говорят, что он является своего рода иронией. Куда бы парадокс ни относился, Монтень его безраздельно обожал. Он жил во времена, когда католики и протестанты убивали друг друга из-за непримиримых идеологий. Для него парадокс был не просто интеллектуальным экзерсисом: он видел в нём путь к спасению мира.
Самый убедительный тип эссе – это личное эссе. Его привлекательность проистекает из отношений, которые оно помогает установить между рассказчиком и аудиторией. Заручившись расположением и доверием читателей, вы можете также заставить их согласиться с теми мыслями, что вы выдвигаете в своём эссе, – с моралью вашей истории.
Но как бы много ваше эссе ни рассказывало о вас, как бы много интимных деталей вы в него ни вносили, личное эссе всё равно рассказывает не совсем о вас. Это стоит особенно отметить, потому что это центральная мантра риторики: даже если вы говорите о себе, вы на самом деле говорите не совсем о себе.
Когда вы вкладываете себя в страницы текста, вы рисуете пример человека. Эссе в этом смысле подобно лабораторному эксперименту. Во времена, когда я изучал биологию в старшей школе, каждый ученик должен был произвести вскрытие лягушки – пройти практику, которая сейчас уже не является обязательной в большинстве школ. Смысл этой практики состоял не в том, чтобы изучить мою конкретную лягушку; он состоял в том, чтобы изучить лягушек вообще. Моя жертва, отдавшая свою жизнь во благо науки, должна была показать мне, как выглядит изнутри любая другая лягушка. (Кстати, моя лягушка, видимо, была принесена откуда-то из космоса, потому что ни один из её органов даже отдалённо не был похож на то, что было нарисовано в учебнике.)
Вписывание себя в эссе создаёт такой персонаж, который во многом подобен лабораторной лягушке. Выставив напоказ свои лоснящиеся, несовершенные внутренности, вы как бы преподаёте урок о человеке. Монтень определённо рассуждал примерно так же. Его анализы собственной жизни основывались на той теории, что гласит, что чем больше он изучит самого себя, тем больше он узнает о людях в целом. Особенно прекрасно во всей этой ситуации то, что Монтень писал это всё в особенно бесчеловечную пору, когда по всей Европе религиозные фанатики вели непрекращающуюся резню. Написав эссе о таком персонаже, который был достаточно благонадёжен и приятен – о себе, – он показал другим людям, что они не были такими уж плохими существами. Монтень убедительнейшим образом приложил руку к созданию гуманизма – веры в то, что люди могут, объединившись, совместными усилиями улучшить общество.
Как он описывал себя? Он рассказывал обо всех своих достоинствах и недостатках. Его «не самая приятная» сторона обычно составляет наилучшую часть его эссе. Он, например, радостно сообщает, что является ленивым учеником. «Если книга мне не нравится, то я просто отставляю её и берусь за другую», – говорит он. Он дополняет, что вообще ничего не начинает читать до тех пор, пока «ничегонеделанье не надоедает» ему. Очень неожиданное признание от человека, свободно владеющего латинским языком.
Монтень использует инструмент, который я ввёл в шестой главе, – тактическую уязвимость. Она, напомню, позволяет расположить к себе аудиторию, показав ей определённый свой недостаток. Во время речи, например, ваше беспокойство может сойти за уязвимость. Отличный способ изобразить уязвимость в эссе – это воспользоваться самоуничижительным юмором; самые очаровательные моменты трудов Монтеня – это его подколы самого себя. Одно из препятствий, с которыми в процессе работы сталкивается Монтень, – это его собака. Он пишет, что не боится сознаться в том, что его натура «настолько мягка», что он не может «устоять перед требованиями» его собаки, чтобы он с ней поиграл, – неважно, насколько не вовремя раздаются эти требования.
Он произносит это признание не просто для того, чтобы сойти за обычного человека. Он этим показывает, как много у него общих черт с другими людьми. После того как он рассуждает о своей собаке в эссе под названием «О жестокости», он перечисляет различные способы, по которым другие культуры так или иначе оберегали животных. У турок были особые больницы для зверей, пишет он. Римский народ платил особый налог, который перечислялся на кормление гусей. У афинян был отдельный храм, в котором мул всегда мог вдосталь насытиться. Древние египтяне хоронили животных с почестями и оплакивали их уход на тот свет. Иными словами, Монтень показывает нам, что его любовь к животным не была чем-то уникальным или выходящим из ряда вон. Его недостаток – это и наш недостаток. Он подобен комику, который говорит о том, как он тысячу раз обещал себе сесть на диету и тысячу раз нарушал это обещание, и получает понимающий смех одобрения от аудитории, состоящей из таких же людей, пытающихся сесть на диету и никогда на неё не садящихся. У нас, лягушек, одни и те же внутренности.
