Уайклифф и охота на диких гусей - [7]
Следующая статья справочника была посвящена тому самому «од. с»:
Ллойд Паркин, майор, Гэвин (далее следовала хронология движения по служебной лестнице); ед. с. ген. – лейт. сэра Гэвина Ллойда Паркина… Род. 1924. обуч.: Малверн, Кор. Колледж Кембридж…
Уважаемая семья, почти что знаменитая.
Неожиданно Уайклиффу пришло в голову, что его помощник Керси, прежде чем поступить к ним, работал в Дивизионе «В» на участке, куда входила и улица Гаррисон-Драйв, а значит, Керси мог принимать участие в расследовании того взлома.
Он нашел Керси в дежурке, в гордом одиночестве; сигарета свисала из уголка его рта, чуть ли не клюя клавиатуру пишущей машинки, словно курица – зернышки в кормушке. Уайклифф уселся верхом на стул, положив локти на спинку.
– Ты не знаешь случаем Паркинов с Гаррисон-Драйв?
Керси искоса глянул на него.
– Hy, я хорошо знаком с майором и сестру его видел, Гетти.
– А их отца?
– Отца уже не было на этом свете, когда я с ними познакомился пару лет назад. У них дом обокрали, унесли японскую коллекцию и револьвер. Странное дельце.
– Почему же странное?
– Потому что одиночное. Обычно ведь как бывает – имеется банда, которая работает на какой-то территории. А здесь похожего повторного случая так и не произошло. Так что нам ничего не удалось раскопать, да и уголовному розыску – тоже.
– А вещички были ценные?
– Тысяч на двадцать или что-то в этом роде.
– Застрахованы?
– Насколько я помню, нет. Конечно, нас беспокоила пропажа пистолета, но сейчас я думаю, что вряд ли он вообще когда-нибудь появится на горизонте…
– Уже появился.
Керси изумился:
– Это что, тот самый револьвер на пляже у набережной? Будь я проклят' – он откинулся в своем кресле, чтобы удобнее было переваривать новость. – Значит, все-таки это сделал кто-то из местных… А мы уж списали дело на гастролеров…
– Я думаю, что из этого револьвера совсем недавно стреляли.
Керси раздавил бычок в приспособленной под пепельницу жестяной крышечке.
– Никаких отпечатков небось?
– Смит сейчас проверяет это, но было бы странно, если бы отпечатки нашлись.
– Это точно. Значит, не за что ухватиться?
Керси работал в команде Уайклиффа не так давно но между ними быстро установились близкие, почти дружеские отношения. Правда, время от времени Керси добавлял в разговоре «сэр», отдавая дань служебной иерархии.
– Я думаю, ухватиться нужно за тот самый конец, который вы в свое время упустили, – заметил Уайклифф. – То есть за Паркинов.
Керси кивнул:
– Согласен, только вряд ли это нам много даст. Помнится, с меня в свое время семь потов сошло. С ними разговаривать – все равно что петь в одиночной камере. На отклик рассчитывать нечего.
– Что поделаешь, надо попробовать еще раз. Во всяком случае, они имеют право узнать, что часть похищенного у них имущества найдена.
– Хотите, чтобы я поехал с вами, сэр?
– Ну, я без машины… Хорошо бы поехать вместе на твоей.
Керси подумал и сообщил:
– Сестра, эта Гетти, настоящая затворница. Думаю, она вообще из дому никогда не выходит. Зато майор каждое утро выползает на Бир-стрит в своем синем свитере и вельветовых штанах, со смешной плетеной сумочкой. Если на улице дождь или холодно, он надевает старую офицерскую шинель. Сперва заходит за газетами, чтобы узнать, какие лошадки выставляются на бега, потом заглядывает к своему старому приятелю из антикварной лавки. Дальше идет в лавку букмекера, потом – в мясную лавку, булочную, и наконец – в свечную лавку. Последний адрес меня лично совсем не удивляет – во время своего последнего визита к ним я заметил, что дом полон Дыма от масляных печек. В общем, Паркин – местная достопримечательность, как тут говорят. – А что, он делает ставки у букмекера?
– Да, но я слышал, что ставит он исключительно на лошадей, которые хромают хотя бы на одну ногу… – Керси хихикнул. – Так сказать, из милосердия к букмекеру – как будто хоть один букмекер в мире нуждается в милосердии…
Они проехали через центр города и дальше – по направлению к старой гавани, где находилась Бир-стрит. В начале двенадцатого солнце уже сияло вовсю, но людей на улицах было мало – разве что облаченные в старомодные костюмы прихожане возвращались со службы из церкви к своим праздничным воскресным пирогам, испеченным в микроволновой печи… Бир-стрит была в эпоху королевы Елизаветы главной улицей города, а теперь она вилась как ненужный придаток по окраине современного делового центра и упиралась в бухту. За обладание участками по Бир-стрит молодые деловые реформаторы отчаянно боролись с консерваторами, приверженцами старого образа жизни. Тут все средства шли в ход.
Проехав до половины улицы, они свернули на Догс-Лег-Лейн, своими изгибами и правда напоминавшую собачью ногу, – аллейку между домами, которая оставалась последним напоминанием о елизаветинской эпохе. Дорога резко взмывала вверх, и после двух крутых поворотов, из-за которых она и получила свое название, неожиданно выходила на передний крепостной вал. Крепость главенствовала здесь над всем устьем реки.
Именно у этого крепостного вала военные инженеры викторианской эпохи построили кирпичные дома для старших офицеров гарнизона. По архитектуре они вполне напоминали современные жилые дома, но окружены были великолепными садами, спускающимися вниз по склону, и вид отсюда открывался изумительный.
