У ворот Петрограда (1919–1920) - [2]
Один только раз, помню, за весь переход до Або>1 среди немногочисленных русских пассажиров завязалась общая краткая беседа. Заговорили о том, что наболело на душе, – о большевиках и большевизме.
То было время первых «южных» надежд: бывшая Кавказская армия успешно отбивалась от местных большевиков; в Ростове-на-Дону после смерти Алексеева Краснов и Деникин организовывали свои первые добровольческие отряды>2; из Украины, вследствие капитуляции германцев на западе и согласно договору о перемирии, поспешно уходили длинные эшелоны армии генерала Эйхгорна>3, загромождая все пути, идущие на запад, покидая во многих местах обозы, артиллерию, продовольствие и снаряжение.
Кто первый вслед за уходящими немцами займет этот обширный край, растянувшийся от Одессы до Пинских болот и от Ростова-на-Дону до курских окраин? Большевики напирают с севера, Петлюра с запада, т. е. из Восточной Галиции. Краснов с донскими казаками держит курс на Екатеринослав и Донецкий бассейн…
Но Красная армия Троцкого еще только образовывается, Петлюра только пугает своими «корпусами», потому что в действительности, вследствие перемирия на западе, от него откалываются поспешно один за другим все его австро-английские легионы>4. Краснов же находится под явным политическим подозрением за свое сотрудничество с немцами.
Еще помнили, что недавно, за месяц-два до германского краха на западе, он посылал в Берлин с официальной миссией к Вильгельму своего друга герцога Лейхтенбергского и просил венценосного Гогенцоллерна от имени «десятков миллионов людей» осуществить возможно скорый план Гоффмана (знаменитого героя Брест-Литовска), т. е. занять Москву и Петроград. А там, Бог даст, все устроится на славу – монархия в России будет восстановлена в полном объеме и русский народ и его династия вечно будут чтить память Вильгельма…
Этому эпизоду посвящены характерные места в появившихся недавно воспоминаниях «Erlebnisse im Kriege»[1] вождя германского центра, бывшего министра финансов в первом германском республиканском кабинете, доктора Эрцбергера, который благодаря своей близости к тогдашнему канцлеру Бетману-Гольвегу, очевидно, был посвящен во все детали предстоящего «дела». Но Эрцбергер, как, впрочем, и Людендорф, а вместе с ними и Гельферих, побывавший в Москве после убийства графа Мирбаха (6 июля 1918), одинаково подчеркивают, что августовский план генерала Гоффмана, политически подготовленный в самой России не только красновской челобитной, но еще в большей мере знаменитой по своей внезапности «ориентацией» Милюкова на немцев,>5 – все эти современники и участники событий согласно указывают, что план двинуть восемь дивизий, стянутых под Псковом, на Петроград были сорваны исключительно событиями на германском фронте во Франции[1]. В ночь на 9-е августа англо-французская армия прорвала германские линии в район Мондидье на большом участке, и с того момента вплоть до капитуляции и заключения перемирия немцам «уже не до России было»: дивизии, сосредоточенные в Орше и в Пскове, понадобились для затычки западных дыр, а других свободных резервов для действия против Петрограда и Москвы уже не было.
Так, по свидетельству беспристрастных летописцев императорской Германии, грандиозному плану, имевшему при тогдашних условиях много шансов на успех, не суждено было осуществиться. П. Н. Милюков скоро опять пошел в Каноссу, переправившись в Париж, а оттуда в Лондон; Краснов же, изгнанный донской Радой и скомпрометированный у Деникина, перенес свою квартиру на другой конец России – в Ревель, в ряды Северо-Западной армии, в момент, когда она готовилась взять Петроград и оттуда протянуть руку Деникину, наступавшему через Орел и Тулу на Москву…>6
Об этом и другом говорили русские пассажиры – «беженцами» нас тогда еще не называли.
«Он» выслушал различные пророчества, политические и стратегические объяснения общего положения, а также рассказы о том, как каждый из пассажиров, прежде чем попасть на суденышко, отвозившее нас к берегам Финляндии, должен был пройти через Сциллу и Харибду всевозможных виз, шлагбаумов, опросов и арестов, – выслушав все это с олимпийским спокойствием, он молвил, наконец, сильно потянув вниз свой длинный левый ус:
– Еще хуже будет… Хуже…
Такие же проблески здорового оптимизма и веры в Россию мне довелось обнаружить через некоторое время в Гельсингфорсе у другого известного русского общественного деятеля – у В. Д. Кузьмина-Караваева>7, о котором кто-то еще в Петрограде однажды метко сказал, что в царскую эпоху «это был либерал в генеральских кругах и генерал – в либеральных». Хотя заслуга эта перед российской общественностью невелика, но в Гельсингфорсе весной и летом 1919 года В. Д. Кузьмин-Караваев, несмотря на свои преклонные лета и расшатанное здоровье, все же сделался активнейшим членом так называемого Политического совещания при будущем главнокомандующем Северо-Западного фронта. Он вел переговоры (через переводчиков) с англичанами об оружии и снаряжении, с американцами – о продовольствии для Петрограда, а в свободные часы срывал «фронду», исходившую от столпа гельсингфорсской оппозиции некоего сенатора С. В. Иванова, бывшего председателя Петроградской городской управы. Тот, например, находил, что все дело снабжения Петрограда продовольствием и санитарией должно быть представлено «закономерному органу городского самоуправления», каковым он столь же закономерно считал себя и двух-трех петроградских гласных, а не самочинному Политическому совещанию при главнокомандующем.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Псевдо-профессия — это, по сути, мошенничество, только узаконенное. Отмечу, что в некоторых странах легализованы наркотики. Поэтому ситуация с легализацией мошенников не удивительна. (с) Автор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
Записки Якова Ивановича де Санглена (1776–1864), государственного деятеля и одного из руководителей политического сыска при Александре I, впервые появились в печати на страницах «Русской старины» в 1882–1883 гг., почти через двадцать лет после смерти автора. Мемуары де Санглена, наглядно демонстрирующие технологию политических интриг, сразу после публикации стали важнейшим историческим источником, учитывая личность автора и его роль в событиях того времени, его знание всех тайных пружин механизма функционирования государственной машины и принятия решений высшими чиновниками империи. Печатается по изданию: Записки Якова Ивановича де Санглена // Русская старина.
Публикуемый текст дневника А. В. Квитки, посвященного Русско-японской войне, подготовлен на основе ежедневных записей, сделанных «по горячим следам». Автор день за днем описывает военные события, участником которых ему довелось быть. Дневник написан прекрасным языком, читается на одном дыхании, местами приправлен легкой самоиронией и тонким юмором. На страницах дневника предстают яркие и красочные описания различных сторон военных будней русской армии, природы Маньчжурии и быта местного населения, оценки происходящих событий и действующих лиц Русско-японской войны, а также краткие или развернутые характеристики сослуживцев автора.
«Собственные записки» Н. Н. Муравьева-Карсского охватывают период с 1835 по 1848 годы. В этой части «Записок» автор рассказывает о своем руководстве штабом 1-й армии (1834-1835) и командовании 5-м армейским корпусом (1835-1837). Значительная их часть уделена последующему десятилетнему пребыванию в отставке. Публикуемые настоящим изданием «Записки» Н. Н. Муравьева-Карсского будут, вне всякого сомнения, интересны отнюдь не только узким специалистам в области истории и культурологии, но и самому широкому кругу читателей, живо интересующихся историей нашего Отечества и сопредельных с ним держав. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Одно из первых описаний Отечественной войны 1812 года, созданное русским историком, участником боевых действий, Его Императорского Величества флигель-адъютантом, генерал-майором Д. Бутурлиным (1790–1849). В распоряжение автора были предоставлены все возможные русские и французские документы, что позволило ему создать труд, фактический материал которого имеет огромную ценность для исследователей и сегодня. Написан на французском языке, в 1837 году переведен на русский язык. Для широкого круга любителей истории 1812 года и наполеоновских войн.