У Ворона две жизни - [67]

Атли остался неподвижен. Тогда Белава грациозно встала с кровати и подошла к Атли почти вплотную. Он отступил на полшага.

– Я понимаю, что ты напугана и таким образом пытаешься…

– Не будь занудой, – цокнула языком Белава, толкнула Атли в грудь и навалилась всем весом.

Атли, не ожидавший такого поворота, потерял равновесие и упал на кровать. Белава хищно нависла над ним и прижалась бёдрами.

– Прошу, слезь с меня, – Атли всё ещё был безукоризненно вежлив. – В таком положении я не смогу тебя защитить.

Белава нахмурилась.

– Ничего не понимаю, – пробормотала она, сползая с Атли.

Тот с облегчением выдохнул.

– Ты же пил за обедом заговорённое вино, – Белава задумчиво постукивала пальцами по одеялу. – Я сама видела! Специально попросила слуг налить тебе побольше.

– Ты – что?! – Атли резко сел.

– Заговорённое вино, – повторила Белава, словно это было нечто само собой разумеющееся. – Я великолепна в любовных зельях, и ты должен уже сгорать от страсти, но вместо этого…

Белава смерила Атли недовольным взглядом.

– Ты точно не сгораешь от страсти.

– Ты дала мне приворотное зелье?! – Атли не мог поверить своим ушам. – Это же запрещено законом!

Белава фыркнула, отмахиваясь.

– Любовное, остолоп, а не приворотное. Оно не должно было сделать тебя моим рабом до конца дней. Всего лишь на пару часов разбудить в тебе жуткое желание заняться любовью. Но что-то пошло не так.

– Всё пошло не так! – воскликнул Атли. – Это же почти насилие! А Кирши и Василиса?

– И им тоже, – кивнула Белава. – Всё должно было сработать. Если только…

– Это безответственно, – Атли поднялся с постели и одёрнул кафтан. – Когда ты укатила за город и устроила праздник, я смолчал, но спаивать меня и моих людей зельем? Это переходит всякие границы.

– Брось, Атли, – Белава махнула рукой, словно речь шла о сущих пустяках. – Мы оба знаем, что вам меня не спасти, не с тем жалким количеством Воронов, что ты притащил. Самой мне тоже не выстоять. Я всегда была самой слабой из Всадников, и если уж они погибли, то мне и рассчитывать не на что, – она горько усмехнулась. – Я просто хочу повеселиться напоследок.

Атли молчал. Он не хотел признавать её правоту, но что-то в нём стремилось с ней согласиться, принять поражение ещё до начала битвы, склонить голову перед неведомой силой, которая – он знал – была страшнее и разрушительнее той, что он мог противопоставить. И Белава тоже это знала.

Но нет – Атли отвернулся и сжал кулаки, – он не собирался так легко сдаваться. И если ему предстоит умереть, защищая Белаву, он встретит смерть с высоко поднятой головой.

Белава тем временем оценивающе взглянула на Атли, возвращаясь к теме, что интересовала её больше рассуждений о скорой смерти.

– Ты не интересуешься женщинами? – протянула она.

– Прости?

– Если бы тебе нравились женщины, то и я бы понравилась. Так зелье работает. А не сработало оно, потому что тебе не нравятся женщины.

– Может, мне просто не нравишься ты? – осторожно предположил Атли.

– Ты меня совсем не слушаешь? – Белава опрокинулась на спину, потревожив гору подушек. А потом перевернулась на бок и внимательно посмотрела Атли в глаза. – Или просто не хочешь признавать, что я права?

Атли молчал.

– Мальчик мой, тут совершенно нечего стесняться. – Белава легонько коснулась руки Атли. И впервые он заметил, что эта прекрасная дева гораздо старше, чем хочет казаться. В её глазах плескался океан мудрости, которую Белава отчего-то предпочитала скрывать за маской легкомыслия. – Мы такие, какие есть. И это делает нас прекрасными.

– Дело не в стеснении, – покачал головой Атли.

– Дело в неразделённой любви, – понимающе улыбнулась Белава.

– Как ты…?

– Поживёшь с моё, тоже будешь подмечать мелочи. – Белава встала с постели, взмахнула рукой, и откуда ни возьмись перед ней появился круглый столик, а на нём – пузатый самовар, две чашки, тарелка с пирожными и пряниками.

Белава наполнила одну из чашек горячим чаем.

– То, как помутнел твой взгляд, как поникли плечи, как незаметно ты вздохнул. Что это, если не печальная любовь? – Белава протянула Атли чашку с ароматным напитком. Добавила с усмешкой: – Этот без всяких зелий. С ромашкой.

Чашка обжигала руки, а её содержимое – язык, но Атли не отрывался от чая. Если б мог – забрался бы в чашку целиком, чтобы спрятаться от проницательного взгляда этой женщины.

Белава села на стул, который наколдовала следом за столом, наполнила вторую чашку и неторопливо потягивала чай, прикусывая пряник.

Комната наполнилась ароматом ромашки, теплом и тишиной. Руки задрожали, поэтому Атли обхватил чашку крепче, жадно поглощая её тепло.

– Он всё равно не полюбит меня, – в итоге сказал Атли, глядя прямо перед собой.

– Ты думаешь, что он не может любить? – вкрадчиво спросила Белава.

– Как?.. Вы что, залезли ко мне в голову? – воскликнул Атли, с подозрением посмотрел на чашку и поспешил отставить её в сторону.

– Атли, мне это не нужно, – устало улыбнулась Белава. – У тебя всё на лбу написано.

Атли поджал губы. Его пугала проницательность Белавы, но он ни разу ни с кем не говорил о своих чувствах и так долго держал их в себе, что просто не мог больше терпеть.