У Ворона две жизни - [47]

– А мама твоя? Она же ведьмой была? – припомнил Аргорад. – Не защищала деревню?

– Погибла в первый же день. К нам волколаки пришли. Мы сложили защитные костры вокруг деревни, она всю ночь их поддерживала. К рассвету отдала Морене душу.

– Резерв опустел? – тихо спросила Мира.

– Угу.

– Наши родители тоже погибли, – Мира смотрела в стол. – Тени убили. Одна и меня достала, но не успела закончить. Солнце село раньше.

– Как это было? – шёпотом спросила Белава.

Мира усмехнулась.

– Плохо. Будто кто-то… пытается надеть твоё тело. Как кафтан. Всё внутри словно трескается, ломается, рвётся, будто тебя самого ножом из тела выковыривают наживую, потрошат как рыбу. И всё, что ты можешь, – молить Морену прекратить твои страдания. Это… я думаю, это хуже смерти.

– А потом? – спросил Аргорад.

– А потом всё просто закончилось. Я потеряла сознание и очнулась уже утром. Ни боли, ни следов, только жуткие воспоминания. Ну, и… ночные кошмары с тех пор.

Некоторое время они молчали.

– Как думаете, когда мы с вами умрём? – пробормотала Белава, глядя в тёмное окно. – Со всеми этими сражениями. Мы бьёмся, бьёмся, а нечисть не заканчивается. Её всё ещё так много – просвета не видать. Я… я на прошлые Осенние Узы Милошу предложила пожениться. Мы с ним с детства были не разлей вода. А он мне отказал, потому что я в Гвардии. Сказал, что не хочет меня хоронить раньше срока. Я ему говорю: «Я Всадница. Лучшая чародейка. Разве не знаешь, как хороша?» А он говорит: «Как бы Вороны и Соколы хороши ни были, всех их ждёт один конец». А он, мол, человек простой – семью хочет, детишек и внуков нянчить.

– Ты поэтому во все тяжкие пустилась? – гоготнул Беремир. – Охмуряешь несчастных, потому что милый отверг?

– Поэтому, не поэтому – какая разница, – Белава отхлебнула медовухи. – Только он был прав. Сколько наших полегло за эти годы – не сосчитать. У Белогора сын погиб, и за нами смерть по пятам ходит. Глядишь, завтра волколак голову отгрызёт. Или послезавтра мавка на дно утащит.

Беремир отсалютовал друзьям кружкой.

– Я тебе вот что скажу, подруга. Главное, что не сегодня. Сегодня мы победили, а что будет завтра – только богам известно. Так что давай не будем их гневить, а будем веселиться.

Белава грустно улыбнулась и подняла в воздух свою кружку.

* * *

Когда Всадники вернулись в гарнизон, Белогора уже не было. Аргорад пришёл к нему с отчётом, но нашёл лишь подписанные рукой Белогора пергаменты на столе. Один – приказ о назначении Аргорада командующим Гвардии, а остальных Всадников – капитанами. Другой – приказ о наследовании Аргорадом места Белогора в Совете Чародеев. И третий – что-то вроде прощального письма.

В нём было всего две строчки: «Аргорад, я скорее всего не вернусь. Не позволяй ни Совету, ни царю использовать Гвардию в своих целях. Гвардия должна сражаться с нечистью, а не с людьми. Белогор».

Вот так. Просто короткое письмо – ни настоящего прощания, ни объяснений. Белогор просто оставил их одних в большом доме, который требовал ухода, ремонта и знаний. А у Всадников ничего этого не было. Ни инструментов, ни навыков, ни этих самых знаний. Всё, что они умели, – сражаться с нечистью. Брошенные дети, которым предстояло научиться выживать в новом мире. В мире куда сложнее и страшнее, чем три десятка гулей на болоте, чем самая хитрая мавка в тёмном озере. На них четверых осталась целая Гвардия, которая – как и они сами – нуждалась в лидере и защите.

Всадники долго ждали, что Белогор вернётся. Изо дня в день, из месяца в месяц. Они честно исполняли завещанный долг, сражались с нечистью, обучали новых Воронов, Соколов и Журавлей, отстаивали независимость Гвардии. При них Гвардия расцвела, выросла и окрепла. Они радовались успехам, переживали неудачи, учились на своих ошибках и всё ещё втайне ждали чуда. Как дети ждут возвращения своих родителей, чтобы услышать похвалу новой вышивке, смастерённой игрушке, начисто подметённому полу или другому достижению.

А потом они перестали ждать.

9 Лихо не спит

Когда Василиса через несколько часов всё же надумала прийти в столовую, там было полно народу. Соколы держались особняком и ни с кем, кроме других Соколов, не общались. Вороны сидели отдельно. И все они как один проводили вошедшую Василису недовольным взглядом. Стайка Воронов у окна о чём-то громко зашепталась. Как обычно.

Вороны отчего-то сторонились Василису, бесед не заводили, только поглядывали издали. Она не понимала почему, но спрашивать не торопилась.

В этот раз за обедом к чародейке подсела Аньяна.

– Привет! А ты чего тут одна?

– Да так, – пожала плечами Василиса. – Не завела ещё друзей.

– А-а, ну да…

На лице Аньяны промелькнуло странное выражение. Что-то среднее между смущением и сочувствием.

– Ну? – подтолкнула Василиса. – Просветишь меня?

– О чём?

– Ты поняла.

Аньяна поджала губы, огляделась по сторонам и понизила голос.

– На самом деле ты местная знаменитость. Особенно после истории с волколаками. Она разлетелась по всему гарнизону.

Василиса усмехнулась и отпила тыквенного сока из чарки.

– Звучит скорее как повод познакомиться, а не избегать.

– Скорее как дополнительный повод для недоверия. Сама посуди. Ты приезжаешь посреди года, тут же становишься Вороном, не проучившись ни дня. Попадаешь в пару к Кирши, который никогда не работал в двойке. Самого Кирши, к слову, неизвестно откуда притащил капитан Атли и взял к себе в Вороны. И вот ты на первом же задании истребляешь целую деревню нечисти, даже азов магии не зная.