У Волги и на Кубани - [98]

На войне как-то не ощущается время — события захватывают все чувства, ум и заставляют забыть течение времени. Кипучая деятельность людей, их постоянный поиск новых решений в зависимости от изменения обстановки радовали меня. По мере надобности из штаба исходили самые короткие оперативные распоряжения, соответствующие требованиям обстановки, — самые короткие! Но как много надо знать, чтобы подготовить такое распоряжение. С напряжением трудясь в течение всего дня, работники штаба перед вечером начинали обдумывать дела завтрашнего и последующего дней. Мы хорошо сознавали, что на войне для нас, штабников, вопреки известной пословице, вечер утра мудренее.

В штабе фронта все офицеры хорошо знали не только прямую свою работу по должности, но и умели сочетать, согласовать ее с деятельностью штабов родов войск, служб и всех управлений фронта в интересах достижения общей цели. Поэтому между отделами штаба и различными управлениями постоянно практиковался обмен информацией об обстановке, осуществлялось полное взаимодействие в работе, А при выработке наметок решения в ходе сражения оперативный отдел и я непременно учитывали соображения командующих и штабов родов войск и служб по использованию специальных войск и средств. Помимо поступавших в штаб фронта донесений из армий я не упускал случая лично по ВЧ переговорить непосредственно с начальниками штабов армий генералами Н. О. Павловским, А. А. Харитоновым и И. М. Филипповским. Переговоры с ними касались, главным образом, оценки складывающейся обстановки, состояния наших войск и намечаемых задач. Кроме этого, штаб всегда стремился собирать и сосредоточивать стратегическую информацию о положении дел в полосе соседнего фронта. И когда все соображения и доводы сведены в план, и Снова приходил к Ивану Ефимовичу с докладом. Как правило, факты и цифры держал в памяти, старался говорить только то, что для меня самого было предельно ясным. Иногда на какой-то вопрос командующего приходилось отвечать! «Уточним» или «Поразмыслим».

Как правило, командующий общую обстановку на фронте знал и до нашего доклада, но всегда заслушивал штаб внимательно и считался с его соображениями в оценке обстановки и предложениями. Скажем больше. Он не только умел слушать нас, но и вызывал на откровенный разговор, выяснял мнения, взгляды на события каждого из присутствующих. И. Е. Петров вообще не терпел пассивности, ему, например, не сиделось ни на КП, ни на ВПУ, он почти ежедневно с утра до вечера бывал в армиях, в войсках, а часто и на флоте. Находясь на каком-то одном участке, он, естественно, мог оказаться под влиянием обстановки, складывающейся здесь, и оторваться от общей картины. Штаб понимал эту особенность Ивана Ефимовича и поэтому всегда стремился подготовить для него продуманный, обоснованный, объективный доклад с обязательными выводами и предложениями. Выслушав доклад штаба, он обычно сам сжато оценивал замысел противника и принимал решение, в котором уточнял задачи армиям, флоту, авиации, артиллерии, инженерным войскам. А примерно в 21 час я приносил Ивану Ефимовичу на подпись итоговое донесение начальнику Генерального штаба, в котором кратко излагалась суть событий, происшедших на фронте за день.

Следует сказать, что штаб и все руководство фронта всегда чувствовали контроль и четкое управление со стороны Генерального штаба как при решении оперативно-стратегической задачи, так и оперативных задач, поставленных армиям, Черноморскому флоту. Кроме этого он давал фронту ориентацию о положении дел на других стратегических направлениях. Генштаб имел связующее звено с фронтом в лице своих представителей-направленцев. Ими были полковник С. А. Петровский и периодически полковник Н. Ф. Гарнич.

* * *

Итак, войска Северо-Кавказского фронта ударами на суше, с моря и воздуха гнали врага на Таманском полуострове по всем направлениям. По дорогам и тропам, по размокшим полям и топким местам шли и шли вперед, на запад бойцы и командиры, не знавшие сна, усталые, измученные, но с блестящими глазами, в которых горела ненависть к врагу и радость победы.

Опасаясь быть отрезанными от переправ в Крым, гитлеровцы еще торопливее хлынули к портам.

Авиаразведка все чаще доносила, что сотни вражеских машин и колонны пехоты с артиллерией продвигаются по дорогам к портам Кучугуры и Тамань. И. Е. Петров снова отдал приказ командующему 4-й воздушной армией и ВВС Черноморского флота использовать все силы авиации для нанесения сосредоточенных ударов по живой силе и технике при их отходе, в местах скопления и погрузки на суда в районах портов Кучугуры, Кордон Ильича, Тамань, на косе Чушка, а также по плавсредствам при переходе их через пролив. Начальник штаба 4-й армии генерал-майор авиации А. З. Устинов в эти дни находился в штабе фронта. Он прямо отсюда отдавал приказы в авиакорпуса на штурмовку и бомбежку гитлеровцев всеми силами. И по небу над нами с ровным гулом шли волна за волной наши штурмовики и бомбардировщики.

Керченский пролив, подобно магниту, тянул фашистов к себе. За ним они видели спасение от преследовавших их по пятам советских войск. Отступая, они взрывали за собой мосты, минировали дороги, а арьергардами вели бои на удобных для обороны рубежах. По мере нашего продвижения вперед, на запад сужался Таманский полуостров, сокращалась и линия фронта. Особенно резко это стало заметно при выходе на линию Голубицкая, Витязево, где с севера на юг почти через весь Таманский полуостров протянулось шесть лиманов. Это было очень на руку врагу. И хотя он уже отвел большую часть своих сил, но у него не образовывалось оголенных участков. На узких полосах местности он малыми силами мог создавать прочную оборону.