У стен Малапаги - [6]
Что спрашивать? Нашли о чём спрашивать. О ерунде. И потом, разве всё упомнишь?
«Жениться мне или не жениться, — сказал Панург, — вино — это святое, последнее святое, что осталось», — вздохнул и опрокинул стакан.
«Не будем ни о чём говорить. Любовь к творению бессловесна», — сказал Еродий.
«Правильно. Пойдём путём природы. Но предварительно надо принять на грудь. Без стакана не получится».
И Великий Гэтсби был прав.
Послушали гитару. Оссиан тронул струны. Спели. Плясать было не с кем. Прекрасные дамы отсутствовали, пребывая в присутственных местах любви. Сыграли в футбол на лесной полянке, земляничной поляне юности.
«Ты любишь женщин?» — спросил Плешивый.
«Спрашиваешъ! — сказал зеленоглазый Шельмуфский, он же Мой брат-граф. — Конечно. Женщин, детей, животных, агдам, алабашлы. Я всё люблю».
«И на всё хватает?»
«Хватает. Ещё и остаётся».
«Счастливчик», — сказал Эротичный.
«Э, — меланхолически заметил Дон Кихот, — три вещи невозможны в этом мире: переспать со всеми дульсинеями, заработать все деньги и прочесть все книги».
«Ты хочешь сказать, рыцарские романы», — поправил Панург.
«Все книги — рыцарские романы. Других не бывает».
«А все дульсинеи — не более чем женщины. И что из этого следует?»- спросил Плешивый.
«Да ничего, — сказал Панург, — трудно, но стремиться к этому надо», — заключил он.
«Мы ленивы и нелюбопытны», — понурясь, сказал Философ.
«Что ты этим хочешь сказать?» — Великий Гэтсби был возмущён.
«Например, что такое экстаз?»
«Половой?»
«При чём тут половой? — поморщился Философ. — Кто о чём, а вшивый о бане. У тебя всё одно на уме. Запомни, дульсиней, дэзи и пр. не ищут и уж тем более не находят. Их создают».
«А всё-таки, какой?»
«Лингвистический», — сказал Философ.
«Ты даёшь, — сказал Гэтсби, — давай, давай, выкладывай все, какие есть».
Но тут вмешался Панург:
«Сейчас полседьмого. Осталось полчаса».
Все засуетились, полезли по карманам, стали похожи на роющего крота, но кончилось всё, к всеобщему ликованию, полной Викторией. Наскребли, скинулись, сбросились. И уже Мой брат-граф с Великим Гэтсби летели в нужном направлении.
Небольшой экскурс, экскурсия, эмоционально-экспансивная прогулка, корректно-блудливый променад под сенью регулярных и пейзажных парков, французских и английских.
«Расстанемся друг с другом навсегда».
«Сеньоры и прелестнейшие дамы, зачем сдерживать страсть, к чему узда? Это так просто».
«Вздохи, чувствительность. Что мы бараны, голуби, чтоб блеять, ворковать. Вокруг да около. Еац — и хорошо! Не так разве?»
«Зачем жеманиться девушкам и юношам среднего возраста, касаться, лепетать, складывать глазки, томно и призывно, и губки стыдливо распустившейся розой, одуванчиком, ромашкой?»
«Утехи любви просты».
«А отпущенный срок краток».
«Расстанемся. Не надо блеять, реветь. Отплывём достойно. Оттолкнём плот, шлюпку, лодку, бот, баркас и отправимся на остров Цитеры».
«Проездимся, прокатимся, — почему нет, — во остров любви, адрес, координаты, почтовый индекс известны, около прекрасных мест, куда уж точнее».
«Мы любим разнообразие ландшафта, холмы, долины, ущелья, гроты и пещеры, плющ и водоросли, озёра и родники, соблазнительно позыркивающие при свете дня и ещё соблазнительнее и призывнее в вечерне-ночных сумерках».
«Телесные, что ли?»
«Конечно. Взыскуемый нами ландшафт должен отличаться от обладаемого и известного с рождения. В этом вся прелесть».
«Когда мы сами выбрались или нас вытянули за уши, и в первый, но не в последний раз мы заревели брачным криком марала…»
«Справедливое замечание. Лучше бы не сказала и миссис Гэмп, а ведь она едина в трёх лицах: акушерка, сиделка и пьянчужка. Дай Бог каждому».
«Заревели и всё ревём. В лесу, в подлеске, на поляне, в квартире, казарме, камере, под сенью дубов, акаций, клёнов, пальм, берёз, каштанов, ёлок и прочей зелени».
Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос, розовоперстая Эос… молод, блажен, счастлив, глуп. Впрочем, последнее — это святое, святее только портвейн. Португальский, конечно. Производство не то Массео Кейтано, не то Мело Антонуша. Военные эмиры кавказско-лермонтовских пейзажей, путешествий в Арзрум, не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальных, напоминают мне оне… Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.
«Да отплывём мы когда-нибудь?»
«Куда?»
«Всё равно. В Содом, Гоморру, на Кипр, на Крит, на Цитеру, Мальту… Пора поднять паруса и начать бег по волнам, бегущая по волнам, — степь, пыль, полупустыня, под голым солнцем бредут босиком домой бабушка и маленький мальчик, уцепился за бабушкину правую руку. Когда он поднимает глаза и смотрит на бабушку, он видит мокрое лицо, слипшиеся от пота волосы и на шее большую родинку, — вот и мы побежим, поскачем, помчимся под алыми парусами зари или заката».
Завтрак на траве продолжался. Бутылки, стаканы, глотки, руки, вздымающие и опрокидывающие. Всё было на месте: оссиан, дюк элингтон, юра варламов, поэт живейнов, философ прозуменщиков. Тёмный храм природы лепетал над нами, что-то нашёптывал, покусывал память.
Мы будем петь сады, ещё мы расскажем об окрестном пейзаже, возвышенном чудесной гармонией искусства. Архитектура и скульптура увенчивают создания натуры. Славянка — река в Павловске, у её берегов есть виды, в особенности два памятника, произведения знаменитого Мартоса. Один из них воздвигнут государынею вдовствующею императрицей в честь покойного — не по своей воле — императора и мужа. Уединённый храм, в нём пирамида, на ней медальон с изображением Павла, перед — гробовая урна, к которой преклоняется величественная женщина в короне и порфире царской. Пожалуй, достаточно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.