У стен Малапаги - [21]
Завтра праздник фонарей. Долго готовились. Сами мастерили и созидали. Нас двое и требуется два светильника. Но увлеклись и не заметили, как. Набрали сверх. Изготовили несколько тысяч. Сколько точно, невозможно сосчитать. Правый флигель с окнами на запад весь занят. Ступить некуда, и ангел хранит сокровище.
Приятно смотреть, и немного не по себе от изобилия. Удивлены собственным трудолюбием. Много материала. Фантазировали и не жалели. Воображение работало, и не ложились. Вырезали ножницами, и всё вручную. Украшали и расписывали. Исходный: картон, бумага, краски, клей. Жена главная. Я держал и оказывал посильную.
Каждый фонарь — картинка. Лилии, драконы, сценки из жизни поселян, испанского и французского при Карле Пятом и Франциске Первом. Запечатлели открытие Америки, взятие Константинополя и коронование первых Меровингов. Не забыли битву при Маренго и Ватерлоо.
Воспользовались картинами Ватто и Буше. Висят в гостиной и придают уют. Вспомнили о садово-парковом. Пейзажные и регулярные вписались. Были счастливы, когда картинка оживала. Пробовали и испытывали. Зажигали свечи. Гасили и зажигали по новой. Готовились долго. Прошли годы. Решили не торопиться и некоторые пропустить.
Сами назначили срок. Три тысячи первый. Здорово придумано. Новое тысячелетие и новое столетие.
Осень будущего. Долгожданно. Неомрачённые, радовались. Танцевали редко. Прогулки совершали, но вместе. Советовались и совещались. Цвет, рисунок, время, сюжет. Домашний-диккенсовский или исторический-вальтерскоттовский. Всё подлежало предварительному обсуждению. Было не до сна и не ложились. Решили, не будем до наступления. Грезили наяву. Появлялись новые цветные. Фонари поразительной красоты и рисунка. Преуспели, и были готовы вовремя. Когда наступил долгожданный.
Ждали с нетерпением вечера. До темноты не выдержали. Увидели сумерки. Зажгли две свечи. По одной в каждом. Взяли по фонарю в правую. Висит на длинной палке, круглой и гладкой. Без шероховатостей. Смотрится. Сами пилили и обрабатывали подсобным. Инструмента много, и было из чего выбирать. Большинство с резьбой, и приятно взять в руку. И пошли.
Прошли кабинет, гостиную, библиотеку, рыцарский зал, зал безмерно долгой жизни, музей восковых фигур, — мы уже там, — галерею египетского искусства, Афины, Иерусалим, Венецию, Рим, Тоскану, оставили в стороне Флоренцию. Стал накрапывать мелкий. Не дождь. Нежнейшая пыль. Льнёт к лицу и одежде. Стало влажно и мерцало при свете фонарей. Были выбраны фонари с разными сюжетами. Я — книгу джунглей. Жена — из жизни Ричарда Львиное Сердце. Картинки ложились на стены и застывали.
Мы шли по неширокой улице или переулку. Скорее всего это был переход из бильярдной в зал игровых автоматов. Старинные дома, трёхэтажные, с облупившейся краской. По правую и левую от нас. Впереди, возвышаясь, замерла в сумерках колокольня.
Миновали парк, Фонтенбло, Летний, Сан-Суси, Версаль. Подряд, сменяя друг друга. Вышивка решёток отразила свет фонарей. И сохранила цветной узор, когда мы исчезли.
По временам брали друг друга за руку. Фонарь в правой у меня. У неё в левой. И улыбались. Были счастливы. Как мало надо. Не спешили и наслаждались долгожданной. Не напрасно столь долго и тщательно. Всё вокруг оправдывало ожидание. Оно сбывалось по мере движения.
Мы делали шаг, возникала картина, один вид сменялся другим. Вот угол переулка, знакомого из будущей. Вот Пять Углов. Юность и в другом тысячелетии. Березняк на берегу полноводной. Маленькая гостиница в неизвестном и незнакомом. На окраине. Без штор на окнах. Никого и тихо. За окном небо, облака и западный ветер. Стоило повернуть, опять.
Неслышно двигаются пешеходы, дети и авто. Приглушённый свет фар, и сумерки улочек и площадей. Площадь Святого Марка, Страстей Господних, Петра, Павла, площадь Небесного Спокойствия. Накрапывает неслышно. Лёгкий и невесомый. Не долетает. Повис в воздухе. Иногда видим другие фонари. Двигаются. В отдалении разноцветные пятна. Несущих не различить. И исчезают. Снова только мы. Странное ощущение. Что это? Прощание? Начало странствия? Урок грамматики? Млечный путь? Предлагает себя и ждёт. Знает, что дойдём.
Нежная, влажная пыль. Остановились потрогать, коснуться. Только хотели, увидели полицейскую и его. Рядом «Пежо» с женщиной за рулём. Нарушила правила перекрёстка. С молодыми женщинами это бывает. Подошли ближе. Симпатичная, и с серыми глазами. Увидел нас, забыл о безопасности и отпустил в сумерки. Мы пригласили его к себе. Благо, здесь и сразу. Он охотно согласился. Сели за стол. Я стоял рядом, слева от него, и держал зонтик. Он был наш гость, и мы за него отвечали. К тому же он снял свою форменную фуражку. Жена беседовала. Я держал и посматривал сбоку. Осторожно, чтоб не заметил и не обиделся. Детская улыбка. Трогательно.
Он возражал и просил меня сесть. Но мы настояли. Свою машину он припарковал на кухне. Там много места, тепло и удобно для автомобиля. К тому же сырость портит внешний вид и отрицательно сказывается на двигателе. Красиво. Среди огромных медных кастрюль и сковородок, висевших на стенах и отражавших. Мерцала темнота.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.