У стен Ленинграда - [96]

Мы не успели переменить свои позиции, как роты батальона Круглова ворвались в опорный пункт немцев. Завязалась рукопашная схватка. Автоматные очереди, разрывы ручных гранат, беспорядочная стрельба из окон, из-за углов домов, сараев, крики людей…

Я бегом направился к сараю со скирдой соломы. Зина бежала следом за мной. Откуда-то прострочил пулемет, пули зачокали вокруг, но не задели меня. Добежав до угла сарая, я оглянулся. Зины не было видно.

— Зина! — крикнул я.

Ответа не последовало. Я бросился назад по своему следу. Недалеко от того места, где мы вели стрельбу, увидел Зину: она лежала на снегу, поджав под себя ноги.

— Зина! Куда ранило? Что с тобой?

Она молчала. Ресницы дрогнули, но глаза не открылись. Румянец на лице поблек, губы сомкнулись. Она была мертва… Сколько я пролежал с ней рядом, уткнувшись лицом в снег, не помню. Я не слышал, когда прозвучал последний выстрел на улицах Местанова. С наступлением сумерек я взял на руки верного боевого друга, прижал к груди, как самое дорогое, — женщину, которую мой осиротевший сын называл мама, и унес в деревню. На улице меня встретил Найденов. Он молча сдернул с головы ушанку, прикусив губы, и пошел за мной туда, где у палисадника лежали подобранные погибшие товарищи. Я положил тело Зины рядом с ними.

Круглов достал из нагрудного кармана ее партийный билет и солдатскую книжку. В ней он нашел залитую кровью фотографию Зинаиды Строевой в военной форме и молча подал мне…

По знакомым местам

Коротки солдатские минуты прощания с павшими в бою друзьями-товарищами. Торопливо обнажив голову, опустившись на колено у братской могилы, украдкой, будто невзначай, смахнешь ладонью жгучую слезу, кося глаза на запад, и опять шагаешь навстречу новым боям.

Батальон майора Круглова задержался в освобожденном Местанове, поджидая подхода остальных батальонов 602-го полка. Ночевали в полуразрушенных домах, сараях… А на заре двадцать седьмого января мы снялись с места и в стремительном броске перерезали шоссейную дорогу Ленинград — Кингисепп в районе Кирковицы. Отбросив гитлеровцев от дороги, мы без передышки преследовали по полю отступавшего врага. К вечеру вышли на берег реки Сумы. Но передохнуть нам не пришлось.

Батальон получил новую задачу: выбить немцев из поселка Кайболово и соединиться с соседними частями, действовавшими вдоль шоссе и железной дороги Котлы — Удосолово. В выполнении этой боевой задачи нас опередили бойцы второй ударной армии: до нашего прихода они вышибли немцев из поселка, форсировали реку Суму и уже вели бои за перекресток железной и шоссейной дорог на подступах к населенному пункту Кихтолка.

Проходя по поселку, где только что кипел бой, мы увидели знакомую картину: повсюду валялась изуродованная боевая техника, вражеская и наша, на каждом шагу — трупы солдат. Возле разрушенного дома одиноко стояла женщина с узелком в руках. Глядя на развалины дома, она плакала…

Наш батальон отошел вниз по реке Суме и остановился у ее излучины на опушке леса. Здесь мы могли передохнуть, выпить кружку горячего чая, а если позволят обстоятельства — и вздремнуть часок.

Найденов и я — после смерти Зины он не покидал меня — разгребли снег у корней приземистой березы, расстелили плащ-палатку и, укрывшись от ветра, зажгли спиртовку. Сергей открыл банку консервов, нарезал хлеб, достал флягу:

— Осип, надо по чарке выпить, а то внутри все колотится.

— Не хочется, Сережа.

— А ты брось горевать, ведь знаешь — не вернешь.

— Сережа, прошу, не жалей меня, я сам разберусь…

— А ты не серчай. Весь батальон горюет. Ребята только и говорят о Строевой.

Найденов махнул рукой, налил кружку водки и одним духом выпил ее.

На опушке леса показались Круглов, Романов и капитан артиллерии. Они вполголоса о чем-то разговаривали.

— С нами завтракать, товарищи командиры! — пригласил их Найденов.

— Если угостите чем-либо горяченьким, ребята, а полным удовольствием, ответил Круглов, опускаясь на корточки возле спиртовки.

Круглов, осторожно прихлебывая обветренными губами кипяток из кружки, искоса поглядывал на меня, Я видел, вернее, чувствовал его взгляд и ждал вопроса, но майор молчал. Романов выпил водки и с аппетитом ел бутерброд с колбасой. Артиллерист, сославшись на то, что он уже завтракал, сидя на углу плащ-палатки, курил.

Круглов поставил кружку, спросил артиллериста:

— Вы, капитан, эти места знаете?

— Нет, а что?

— А мне каждый шаг напоминает сорок первый год. По этим дорогам и полям мы отступали. Трудно вспоминать о тех, кто сложил голову, не дождавшись сегодняшнего дня.

— Я на Южном фронте воевал, не легко и нам было пятиться до Волги.

Командиры умолкли, думая каждый о своем пути, пройденном за эти годы.

Ломая сучья, по лесу к нам бежал связной командира полка сержант Базанов. Тяжело дыша, он подал записку Круглову и сказал:

— К немцам подошли свежие танковые и стрелковые части. Ожидается контратака.

Круглов пробежал глазами записку и сказал отрывисто:

— Передайте командиру полка: приказ будет выполнен. Идите.

Виктор Владимирович достал из планшета карту, бережно разложил ее на согнутых коленях и обратился к капитану-артиллеристу.

— Александр Васильевич, махнем на ту сторону реки, а?