У самого Черного моря. Книга I - [12]

Но вот мы, наконец, увидели, как наши штурмовики возвращались обратно. Сколько их, сосчитать не успели. Следом шла группа прикрытия — свои «яки». Стало ясно — основное задание выполнено, надо и нам развязываться с «мессерами», добираться до дому.

Но неужели так и уйти, не наказав ни одного?! И я ринулся вперед. После каждой атаки оглядываюсь — жив ли Филатов, узнав его, снова кидаюсь на ближнего «мессершмитта». Одного все же удалось поймать на миг в прицел и дать по нему очередь. Стервятник вспыхнул на виду у всех, вывалился из боя. Немцы дружно нырнули вниз, будто спешили взглянуть на его последний поцелуй с землей. Мы не стали им мешать.

На аэродром сели почти вслед за Любимовым и Мининым. Летчики, прилетевшие раньше, осматривали с механиками свои машины, считали пробоины. Ныч ходил от одного самолета к другому, спрашивал, что и как. С возвращением командира все участники операции «Чаплинка» быстро собрались у КП, подвели предварительные итоги. Любимов тут же позвонил Ермаченкову.

— Товарищ генерал, докладывает капитан Любимов. Пленный дал показания правильные. Удар штурмовиков был настолько неожиданным, что немцам пришлось вызвать «мессершмитты» с другого аэродрома. Бой был трудный. Наших четверых подбили. Раненых нет. Домой дошли все. Прикрывали я и Минин. Из сковывающей группы Авдеев и Филатов вели вдвоем длительный бой с двенадцатью «мессершмиттами». Авдеев сбил один истребитель противника.

…Ныне Герой Советского Союза генерал-майор авиации К. Д. Денисов возглавлял тогда группу И-16. Непосредственное обеспечение операции ложилось на него. Позднее он с горечью говорил:

— Все мы понимали, конечно, что эти истребители — весьма устаревшей конструкции, а потому они больше годились для бомбоштурмовых действий, чем для воздушных боев. Но что делать — тогда каждый самолет был на счету, и выбирать нам, собственно, было не из чего.

Когда немцы с севера стали занимать полуострова и острова Сивашей, они уже посадили свои истребители на аэродромы Чаплинка и Аскания-Нова.

Редкий вылет Денисова и его летчиков обходился без боя.

Так было и на сей раз, когда он возглавил группу, атакующую аэродром Чаплинка. Во время его пролета Перекопа практически вся группа прикрытия уже была втянута в бой с истребителями противника.

Сам Денисов так рассказывал мне о дальнейших событиях:

— Сквозь огонь зениток мы прорвались к цели и начали пикировать на стоящие на земле самолеты противника. Кругом рвались бомбы и, как ленты, висели в воздухе очереди от трассирующих пуль. Единственный Ил-2 среди разрывов выбирал самостоятельно цели и расстреливал их. Завесой пыли, огня и дыма вскоре закрыло почти весь аэродром. И вот сквозь эту завесу вдруг прорывается взлетающий Хе-111, который сразу атаковал я с Семеновым, и то ли мы сбили его, то ли летчик струсил, но машина рухнула на дорогу и загорелась при ударе.

Сделано уже несколько заходов на цель, потеряна высота, а набрать ее на наших устаревших машинах было уже не так-то легко. А истребителей противника налетело с соседних аэродромов много и начался тяжелый бой. Здесь я понял, что «яки» Любимова уже связаны неравным боем и мы остались без прикрытия. Израсходован почти весь боезапас, следовательно, маневрируя, надо отходить на свою территорию. И мы отходили с боем. То там, то здесь были видны большие группы немецких истребителей и в меньшинстве огрызающиеся наши «бисы», «чайки» и «ишаки». Противник имел явное преимущество, но вот уже наша территории и я решаю оттягивать противника в сторону ближайшего армейского аэродрома. Вижу, там уже взлетают, начинаем более активные действия, но оружие уже не стреляет. Немцы, поняв это, еще больше увлекаются боем, не замечая того, что они попадают в ловушку.

И вот смотрю: атакуют наши истребители сверху, и сразу падают два немецких самолета, а остальные на полных газах стали уходить…

Так или иначе, но победа была одержана.

На ужин прибыли генерал Ермаченков и инспектор флота по технике пилотирования майор Наумов. Отмечали сегодняшнюю победу, хотелось верить, что она явится залогом будущих боевых успехов.

Ужин превратился в шумное веселье, а затем и в непринужденную беседу. Помянули добрым словом Женю Ларионова, не забыли улетевших на защиту осажденной Одессы.

В столовой стало многолюдно. Кто-то притащил баян, растянули меха. Грянули «Распрягайте, хлопцы, коней», потом спели «Любимый город». Филатову принесли гитару. Он слегка тронул струны и запел «Очи черные». Его мягкий приятный тенор заполнил все пространство, не оставив места ни другим звукам, ни шорохам.

В противоположном конце зала раздвинули столы, плясали под баян русскую, лезгинку, гопака. В стороне что-то обсуждали Минин и его новый ведомый Яша Макеев. Минин уверял: «Кончится война, куплю себе легковой автомобиль…» Пока летчики веселились, за столом генерала шел свой разговор. Ермаченков раздобрился, сказал, что для эскадрильи ничего не пожалеет.

— Ну, чего вам не хватает, говорите.

Я не растерялся:

— Самолетов, товарищ генерал. Сегодня четыре повреждены, пока войдут в строй, летчики со скуки помрут…

— Самолетов? — переспросил Ермаченков. — А разве я вам не похвалился? Майор Наумов прилетел сюда специально для того, чтобы подарить вам свой новенький «Як».