У рыбацкого костра - [31]

Что в таких случаях говорят жены? (Конечно, к чести жен, далеко не все.)

- Стоило целый день таскаться из-за такой дряни! Если сосчитать расход, так можно на эти деньги купить три кило рыбы на рынке получше этой мелюзги! Нашел себе цель в жизни - кормить соседских кошек! - и еще что-нибудь в этом же намеренно обидном тоне.

Пусть никому не придет в голову мысль, что я хочу ставить себя в пример. Я же предупреждала, что хочу поделиться опытом рыбацкой жены, приобретенным за долгие годы.

Ни одной из вышеприведенных фраз я в тот вечер не сказала, хотя, по сути дела, каждая из них не лишена некоторого житейского смысла. Первое, что мне бросилось в глаза, это был здоровый, какой-то умиротворенный и по-особому честный вид моего рыболова. Именно так честно и чисто выглядят люди, хорошо поработавшие, даже если они забрызганы грязью и от усталости чуть стоят на ногах.

Я даже нашла в себе достаточно великодушия, чтоб восхититься окунями, которых по своей тогдашней темноте назвала плотичками.

И тут, ободренный моим отношением, рыболов за чаем рассказал мне свой первый рыбацкий рассказ.

- Вот, понимаешь, приехали мы в Витенёво, явились на базу «Рыболов-спортсмен». Четверо нас: Чижов, Медведев, Марьин и я. Только, чтоб тебе потом не спутать, я сразу скажу: в городе мы называем друг дружку по имени-отчеству, как полагается солидным людям, а там… (это слово «там» он произнес таинственно и мечтательно) мы зовемся иначе. Сам не знаю, как это получилось. Чижов - Чижик, Медведев - Миша, хотя он Павел Никодимыч, а Марьин - Манюня… А как я? Ну, это, собственно говоря, не важно, потому что рассказ в основном не обо мне. Так вот… взяли мы на базе лодки, бадью для малька, увидали роскошную малявоч- ницу, выпросили ее у заведующего и поплыли по каналу. Плывем, выбираем место. Но, как на грех, изменилась погода…

Тут я на минуту прерву рассказ рыболова маленьким замечанием: за долгую мою жизнь с ним я так привыкла к сетованиям на погоду, как на коренную причину всех неудач, что и сама стала нередко говорить: «Не пишется, знаете ли, тема не наклевывается. А погода-то! Какое может быть писание в такую погоду».

- …Погода изменилась. Какой может быть клев в такую погоду? Попробовали мы перехитрить и ветер, и дождь, а потом махнули рукой и поплыли назад к базе. Малька решили не выплескивать, а сохранить до утра в бадье, чтоб утром без лишних хлопот отправиться на лов. Приплыли к берегу, начали выгружаться. «Чижик, а малявочница где? Манюня, у вас, что ли, в лодке маля- вочница?» И выяснилось, что малявочницы нет ни в той, ни в другой лодке. Заведующий нам наказывал беречь ее пуще глаза, потому что она у него какая-то особенная, кустарная, по специальному заказу. И вдруг мы, как маленькие мальчишки, потеряли именно то, чего не следовало терять! Ясно - утопили. Так иногда все складывается - одно к одному, одно хуже другого. Пришли на базу хмурые. Как бы славно было попить чаю с ложкой коньяку на стакан и завалиться спать. А тут эта потеря… Пришлось сознаться заведующему базой. Он так и всплеснул руками: «Товарищи! Я же вас просил… Как н amp;м с вами теперь быть! Ведь эта малявочница по инвентарной описи оценена в пятьсот рублей». - «В пять- со-о-от?» Тут уж мы совсем пали духом. Лучше бы этого малька ловили собственными рубашками и потопили бы все четыре, чем такое разорение. Потужили, от чая наотрез отказались, а потом решили: «А! Провались все пропадом, утро вечера мудренее. Может быть, еще найдется малявочница, нелегкая ее раздери!» - «Обязательно найдется, - обнадеживающе сказал Миша. - Если в Москву за скафандром слетать и дно канала облазить вдоль и поперек, непременно найдется!» Чижик, который всегда думал о завтрашнем дне, если дело касалось рыбалки, вспомнил о мальке в деревянной бадье. Заведующий базой предупредил нас: «Имейте в виду, у нас кошка - такая окаянная сила, откуда хотите рыбу достанет. Советую повесить бадейку вон на тот костыль в стене. Коечку можете отодвинуть, хотя костыль крепкий, на нем потя- жельше предметы висели. Спокойной вам ночи». Сказал и грустно вздохнул, очевидно, намекая на безвременно погибшую малявоч- ницу ценой в полтысячи рублей. Мы это так и поняли и тоже вздохнули. Мы помогли Чижику, вставшему на свою койку, подали ему бадью с водой и с мальком, и он подвесил ее на стену, довольно высоко. «Никакая окаянная сила не достанет».

После этого потушили свет и мгновенно уснули, несмотря на огорчение дня. Или как раз потому, что были уж очень расстроены. Проснулись мы от пушечного залпа! Или от взрыва. Может быть, это было землетрясение, а скорее всего - извержение Везувия. Хотя при извержении, как ты знаешь, я никогда не присутствовал и не представляю, какой при этом бывает шум. Короче говоря, все мы сидели на своих койках в темноте, а потом все сразу кинулись шарить - где штепсель, где спички, чтоб поскорее был свет. Когда свет зажегся, мы крикнули: «Чижик, ты жив?» Он лежал у себя на койке и дергался, как в агонии, вокруг него кишели мальки, а с постели, насквозь мокрой, тихо журча, стекала на пол вода. «Я жив», - с отвращением сказал Чижик.