У радости тысяча имен - [8]
Дао подобно вечной пустоте, наполненной бесконечными возможностями.
Мы можем назвать Дао «реальностью». Мы можем назвать его «разумом». Разум — наш естественный ресурс, который никогда не будет исчерпан. Как только разум перестает верить своим мыслям, он входит в измерение бесконечности. Тогда он подобен бездонному колодцу: сколько бы вы ни черпали из него, он всегда будет давать вам воду жизни. Потому что он полностью открыт и видит, что не существует ничего истинного; он наполнен безграничным числом возможностей, которые нам трудно себе представить.
Лао-цзы говорит: «Я не знаю, кто дает этому жизнь». Я знаю. Вы даете этому жизнь каждый раз, когда ваш разум открывается навстречу тому, что находится за пределами ваших мнимых знаний. А когда ваш разум открыт, все, что находится за пределами знания, все, что древнее, чем «Бог», изливается на вас потоком даров. И этому потоку нет конца.
Дао не делает различий, оно дает жизнь как добру, так и ту.
Тьма, пустота — пространство, в которое разум так боится входить, — есть начало всей жизни. Оно — лоно всего сущего. Полюбите его — и сквозь тьму забрезжит луч света. Дао не делает различий. Оно охватывает как тьму, так и свет, Они равны.
Мастер тоже не делает различий. Она влюблена в реальность, а реальность включает в себе все — обе стороны всех вещей. Она открыта любому опыту и находит в себе все: и грешное, и святое. Она не воспринимает святых как святых, а грешников как грешников; они просто люди, которые страдают или счастливы, которые верят или не верят в свои мысли. Она не видит никакой разницы между состояниями сознания, Для нее блаженство и обычное состояние разума равны, одно состояние не выше другого. Не к чему стремиться и не от чего отказываться. Есть только единое. Бесполезно пытаться разъединиться с ним. это невозможно. Вера в стрессовую мысль — это попытка разорвать связь. Вот почему она вызывает ощущение дискомфорта.
Все страдания носят ментальный характер. Они не имеют ничего общего с телом или жизненными обстоятельствами человека. Вы можете испытывать сильную боль и не страдать при этом. Почему вы знаете, что вам больно? Потому что вам больно. Жить без стрессовой истории, любить то, что есть, даже когда вам больно, — это рай. Испытывать боль и верить в то, что вам не должно быть больно, — это ад.
На самом деле боль — наш друг. Я не хочу избавляться от боли, если это не в моих силах. Боль — приятный гость, она может оставаться столько времени, сколько захочет. (Однако это не означает, что я не могу принять болеутоляющее средство.) Даже боль является проекцией ума: она всегда дает о себе знать, когда вы о ней думаете. Разве ваше тело испытывает боль, когда вы теряете сознание? Акогда раздается так долго ожидаемый вами телефонный звонок — куда девается боль, от которой вы только чго страдали? Ваши мысли фокусируются на звонке, и боль отступает. Меняются ваши мысли, и вслед за ними меняется ваше физическое состояние.
У меня есть друг в Израиле, который полностью парализован. Он считал себя жертвой, и у него были для этого все основания — ум искусен в поиске оправданий. Мой друг был уверен — жизнь обошлась с ним несправедливо. Но выполняя Работу, он осознал, что реальность всегда такая, какой должна быть. И теперь у него нет проблем. Он стал счастливым человеком с парализованным телом. Он не прилагал никаких усилий, чтобы изменить свое мышление. Он просто исследовал мысли, и состояние его ума изменилось.
Такую же свободу могут обрести и люди, потерявшие своих близких — мужа, жену, ребенка. Ум, уверенный в своей правоте, способен создать только мир страданий. Однажды я проводила Работу в тюрьме Сан-Квентин с отбывающими пожизненное заключение за убийства, изнасилования и другие тяжкие преступления. Я попросила их для начала записать все мысли, связанные с гневом и обидой: «Я злюсь на _____, потому что _____». А затем предложила им по очереди прочесть первое утверждение. Один из них буквально трясся от ярости, когда читал свое утверждение «Я злюсь на жену за то, что она устроила пожар в нашей квартире и моя дочь погибла». Прошли годы, а он все еще оставался в аду ненависти, отчаяния и боли утраты. Но это был необыкновенный человек. Он хотел знать правду и искренне стремился к этому.
Чуть позже он зачитал свое второе утверждение: «Я хочу, чтобы моя дочь была жива», и я задала ему второй вопрос из Работы: «Можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда?» Он углубился в себя, чтобы найти ответ, и это расшевелило его ум. Он ответил: «Нет, я не могу абсолютно точно знать этого». Тогда я задала следующий вопрос: «Вы дышите?» «Да», — сказал он, и его лицо озарилось светом.
И в конце концов этот человек осознал: для того чтобы быть живым, ему не нужна дочь, что своей яростью и отчаянием он только делает себе хуже и что он не может абсолютно точно знать, что было бы лучше для его дочери. Его слезы и смех были для меня самыми трогательными вещами в мире. Я чувствовала гордость оттого, что сижу рядом с этим удивительным человеком. А все, что он сделал, — исследовал свои собственные убеждения.
