У Пяти углов - [58]

— А если мы напишем письмо куда-нибудь? В «Ли-тературку», например? У тебя же со вчерашнего дня опыт писать в печать.

— Поборемся за справедливость, мастер? Это красиво. Но ты меня прости, мне с детства внушили брезгливость к анонимкам.

У Вольта и в мыслях не было, чтобы писать анонимку. А Крамеру не приходило в голову- что такие письма подписывают.

— При чем здесь анонимка? Мы подпишемся.

— Серьезно? Я не знаю, как ты, может, тебе приготовлено место в конкурирующем институте, а я свою будущность связываю с нашим ИМИ. Так что ограничусь стенгазетой.

Все нормально. С чего это Вольт решил, что Крамер жаждет защищать Вериньку? Да и жаждет ли кто-нибудь?

Вольт раздумывал, кому еще можно предложить подписать письмо, но заглянула Верная Кариатида:

— Вольт Платоныч, я наше время сегодня переставила на два часа раньше. Уже пора.

Работа — это святое. Собирать подписи можно и завтра — если только найдутся подписанты. Ну, кроме Кариатиды: она-то подпишет все, что ей подсунет Вольт, «о Кариатида не в счет — слишком мелкая величина на институтском небосклоне.

Когда уже заходил в бокс, в коридоре мелькнула Веринька. Кажется, не заметила Вольта. Вовсе сейчас не хотелось заводить с нею разговоры, выслушивать ее восклицания. Она считает, что все должны бросить работу ради нее. Хотя сама свою работу никогда не бросала ни ради кого.

Хорошо, что можно усесться за бинокулярный микроскоп, взяться за микровинты — и отключиться от всего вокруг. Острие стеклянной пипетки было похоже на нос космической ракеты; рядом с нею присоска, хотя и вытянутая из такой же трубки, казалась грубой и непохожей ни на что.

Пока что Вольт не смог придумать ничего лучшего, как вычленить из пласта культуры нервную клетку, удерживать ее присоской, а через пипетку вводить в синапс известные медиаторы — в надежде, что найдется такой синапс, в котором ни один из известных медиаторов не передаст возбуждения, — это подало бы надежду, что данный синапс принадлежит аларм-системе… Работа, аналогичная по объему ручной сортировке песчинок на средних размеров пляже. Ну что ж, раз никто до сих пор не наткнулся на аларм-систему, значит, она упрятана достаточно хорошо.

Проделать такую работу можно, только если веришь, что она не напрасна, если ясно видишь в мечтах ее плоды. И Вольт видел! Так же как когда-то не знали, что такое иммунитет, и при внезапных эпидемиях, моровых поветриях, выживали те, кто почему-то обладал врожденным иммунитетом — до тех пор, пока не появились прививки, так и сейчас некоторые обладают врожденными преимуществами таланта, силы, но будет открыта аларм-система, и можно будет делать что-то аналогичное прививкам, только против глупости, против слабости… Ради этого стоило перебирать песчинки на пляже.

Ведь это, может быть, самая прочная неумирающая мечта человеческая: о силе, о талантливости. Она рождала античных богов и былинных богатырей… Да и сейчас — почему так много читают мемуаров, книг из серии ЖЗЛ? Потому что хочется прикоснуться к жизни людей выдающихся, сумевших реализовать свои силы! Умиление маленькими людьми, всякими Акакиями Акакиевичами — это для литературных снобов, а нормального читателя увлекают яркие личности! Поэтому самая главная задача науки о человеке — излечивать от слабости и бездарности, а уж потом от инфарктов… Подумать только, что здесь среди суеты, можно сказать, на краешке стола открывается новая эра в науке — эра антропомаксимологии!..

Но что, если вовсе нет специальных волокон для аларм-системы? Что, если она построена по другому принципу, гораздо более экономному: если в одном синапсе существуют два типа медиаторов — сосуществуют, — тот же нормальный серотонин передает нормальные сигналы, а какой-то неизвестный — алармические?! Если возобновить аналогию с телефоном, то при современной технике не нужно для тысячи одновременных разговоров тянуть тысячу параллельных проводов: они могут идти по одному проводу, разнясь частотой сигнала!

Идея была так заманчива, что Вольт не мог дальше продолжать препарировать волокна. Есть же Верная Кариатида — вот пусть и займется механической работой!

Он усадил Кариатиду за микроскоп, страдая, что та своими толстыми пальцами сделает неловкое движение и надорвет тот единственный аксон, на поиски которого потрачено столько сил. Страдая, все-таки усадил, потому что нужно было подробно обдумать новую идею — прямо сейчас, немедленно! Ведь потребуется совсем другая методика, теперешняя придумана под гипотезу о полностью автономной аларм-системе.

Верная Кариатида старательно приникла к бинокуляру. Какая же она огромная, какой маленький перед ней микроскоп. А как крутит кремальеры! Осторожнее надо, осторожнее!

— Да не торопись ты!

— Я не тороплюсь, Вольт Платоныч, я ни капли не тороплюсь, я совсем по микрончику, — робко защищалась Кариатида.

Всегда другие все делают не так! Если бы можно было все самому! Но невозможно, не хватит никаких рук. Вот и приходится доверять — той же Кариатиде. Красотке Инне Вольт бы никогда не доверился в серьезной работе, но кому-то доверять приходится…

Чтобы не мучиться зрелищем неловкости Верной Кариатиды — возможно, "мнимой неловкости, — Вольт ушел к себе в старшинскую, утешаясь тем, что основной гипотезой, пожалуй, станет новая, так что если Кариатида чего и напортит, то не очень обидно.