У Пяти углов - [4]

Затевать об этом очередной разговор сейчас не хотелось.

— Ладно, точка, мне надо подумать.

Надя сразу замолчала. Она свято уважает мыслительную работу мужа — это в ней ценное качество. Да без такого ее качества невозможно было бы дома работать.

Они медленно ехали по улице Герцена. Вообще-то, Вольт любит скорость, но ранним утром ему почему-то бывает приятно бесшумно-вкрадчиво катиться, словно плыть по мокрым мостовым — то ли после поливки, то ли после дождя.

Вольт сказал, что ему надо подумать, но дельных мыслей не приходило — так, окрошка. Что удобно бы установить здесь, в кабине у Стефы, телефон… Что Родион Иванович Груздь вчера играл в полуфинале по блицу — интересно, отобрался ли в финал? Все-таки странный этот Груздь — при всей симпатии к нему Вольта…

На Невском было так же пустынно. Стефа ровно посапывал. Вольт прибавил отопление. Собственно, на улице не холодно по-настоящему, так что кабину не выдувало, но Вольт любит тепло. И между прочим, не раз замечал, что в очень теплом помещении — чтобы градусов двадцать пять! — ему лучше думается. Многих тепло клонит в сон, а его — бодрит!

Но мысли по-прежнему текли необязательные. Теперь про Невский проспект. Про то, что говорят, будто он единый ансамбль, а никакой он не ансамбль: есть несколько фрагментов ансамбля, а между ними случайные дома. И если бы нашелся архитектор, конгениальный Воронихину, Растрелли, Росси, и объединил бы действительно в ансамбль… А что такое настоящий талант? Может быть, на пятьдесят процентов — смелость. Иметь смелость считать себя не хуже Воронихи-на! Вот в этом прямой долг Вольта: внушать смелость. Не имея смелости, никогда не достигнешь своего максимума.

На углу Фонтанки и Невского светофор по-утреннему еще не установился и мигал желтым. Нерегулируемый перекресток, тут кто смел. Вольту надо было повернуть направо по Фонтанке, он джентльменски пропустил одинокого пешехода и уже стронулся, как через Невский рванулось, мигая фарами, такси — ах, гад, уступать ему?! Вольт был прав: на равнозначном перекрестке преимущество у того, кто справа, но когда имеешь дело с нахалом, нужна еще и сила, чтобы, утвердить свою правоту. Вольт знал свою силу, и, не обращая внимания на такси, он продолжал поворачивать — притом нарочито медленно и по самой широкой дуге. Таксисту пришлось резко затормозить. Вольт поехал прямо, таксист рванулся вслед, догнал и, приспустив стекло, прокричал в окно ругательство. Этот дурачок думал, что легко уйдет от старика ЗИСа, не знал, что Витя Брыкин снабдил Стефу ускорителем, так что Стефа умеет прыгать вперед как какой-нибудь «ягуар»!

Вольт мгновенно ускорил Стефу, оттеснил такси влево, а там дальше сужение — выпячивается из ровной шеренги дом Карловой, памятник архитектуры, — и такси было не вырваться: впереди поребрик, справа громадный Стефа, как разъяренный слон! Вольт и таксист выскочили одновременно.

— Не искалечь его только! — крикнула Надя. Таксист услышал крик, увидел перед собой не лысого

дряблого частника, сверстника своему ЗИСу, а парня в спортивном костюме — и испугался. Этакий молодой нахал, весь в супермоде, как любит говорить Надя: даже при неярких уличных фонарях бьет в глаза вся эта супердребедень — начиная от затемненных очков… Таксист испугался и нырнул обратно в кабину за молотком. Дымчатые очки и молоток — современный неандерталец… Мгновенный спазм ненависти, как холодный взрыв в голове, когда хочется расплющить наглую физиономию…

Вольт знал за собой такие спазмы — и знал, что нужно сдержаться только несколько секунд, а дальше будет легче.

— Тебя за это… Тебя за это… Эх, я бы тебя, да не имею права!

Таксист, наверное, подумал, что напоролся на боксера или самбиста, а Вольту, едва пережил несколько секунд, уже хотелось не кулаками крушить хама, а задавить его морально: внушать страх перед баранкой, чтобы пришлось бросить такую доходную профессию!

— Ты чего?.. Ты чего? Таксист пятился, подняв молоток.

Наступая, Вольт поравнялся с распахнутой дверцей такси — наклонился, вырвал ключ зажигания и швырнул под днище кузова.

Ну вот… Ярость растворилась окончательно, стало стыдно: зачем это мелкое школьное хулиганство? Он повернулся и, не боясь нападения сзади, медленно пошел к Стефе. Таксист даже не смел ругаться — видно, считал, что легко отделался.

Уже отъехав, Вольт засмеялся, представив, как таксист сейчас протирает свои суперштаны об асфальт, ползая за ключами. Он повернулся к Наде, положил ладонь ей на голову:

— Молодец, поддержала.

Он ей внушил давным-давно: если намечается уличная драка, не выкрикивать обычные бабские причитания: «Не лезь! Их много! Изобьют! Покалечат!» — от этого любой хулиган только наглеет. Надо кричать: «Не искалечь его — затаскают потом!» — чтобы запугать врагов еще до драки: кто запуган — тот уже побежден. Давно внушил, и вот в первый раз пригодилось.

Надя запрокинула голову и потерлась лбом о его ладонь.

— Сразу он весь кураж потерял, да? Другой раз не будет!

— Да-да, в другой раз… — Вольт снял с Надиной головы ладонь. — Зря я его отпустил так. Надо было попробовать внушить. Не принято, конечно: мол, против этики. Раньше говорили «сглаз» или «черная магия». А надо было. Чтобы никогда за баранку не сел! Чтобы никаких ему других разов!