У пруда - [18]

— Я сяду к липе, а ты, садись на колени ко мне. Уже не видно ничего….

Катя опустилась медленно и тихо прижалась к Кириллу.

— Странно все, правда? Очень странно…

Кирилл молчаливо улыбался.

— Кать, хочешь, теперь я твои слова вспомню?

— Какие? — приподняла голову Катя.

— Что здесь другой мир, что начинаешь ощущать,

почему все, и для чего? Говорила?

— Говорила, — приоткрыла рот Катя.

— И кажется все вечно, и ты сама…. Так?

— Так…. — У Кати застрял комок в горле.

— И дальше: — «Откроется какая-то тайна и станет все прекрасно, как и должно быть!» –

— Так примерно?

— Да так, — не узнавая свой голос, выдавила Катя.

— И ты это сказала все до того, как узнала про усадьбу.

Ты ответила раньше, чем спросила.

Катя долго молчала, не в силах произнести не слова.

Только смотрела на звезды и слушала, как бьется сердце. В горле пересохло. Она только молча мотала головой.

— Невероятно. Невероятно все это. Мистика какая-то.

Что это а, Кирилл? Как судьба играет…. Кто я, а?

— Ты — Екатерина.

— Какая?

— Кать, ты сама скоро все поймешь…. Только ты не волнуйся так, ладно? Мне хочется видеть тебя радостной и красивой.

— Но ведь все сходится, сходится, ты же видишь! Ты не можешь не замечать!

— Вижу, конечно. Катюш, я тебе потом все объясню…. Понимаешь, просто человек всем может управлять. Всем, понимаешь!

— И станет все прекрасно! — Ты так сказала?

— Я…? Да, так

— Ну вот! — и Кирилл поцеловал ее в щеку.

— Ты меня успокаиваешь…. Все стянулось в один узел. Непонятно….

— Ты боишься чего-то? Тебе неприятно?

— Нет…, не так, нет! Но…, просто удивительно все, как так может быть?

— Кать, может и не надо разбираться в этом?

— Почему?

— Мысли, они из чувств исходят. Вопросами ты можешь чувства заглушить, тогда ответов и не жди. А чувства могут быть ярче и убедительнее любых ответов.

— Как это, чувства убедительней?

— Катюш, я люблю тебя, и мне все равно, почему это происходит!..

Невидимая улыбка расцвела на ее лице. Катя подняла голову, пытаясь в темноте увидеть лицо Кирилла и только шепнула горячо:

— Я тоже!

Непринужденно вздохнув, она стала глазами блуждать по небу. Стало легко.

— Конечно, чувства ярче и убедительней! Не хотела бы я целый вечер выслушивать от тебя доклад, почему, на основании чего, и каким образом ты меня любишь! — засмеялась она, поднимаясь с колен Кирилла.

Встала, и, потянув руки вверх:

— Смотри, Кирюш, новый день зеленеет! — Показывая на восток, улыбнулась Катя.

В кабинете хлопнула дверь. Мужчина в светлой рубашке и галстуке, стоя у открытого окна и вытирая потное лицо, повернул на стук голову.

— А, Кирилл! Заходи…, - мужчина отошел от окна и спрятал платок в карман.

— Ну и жара! Дышать не чем, — продолжал он, садясь на стул, — дождя надо, все сохнет…. Ну присядь, хоть…. Маму ищешь? Не заходила сегодня…. Может на ферме бегает, вот по жаре! Говорил ведь, переезжай в Покровское, квартиру подберем. Всё близко. Ну нет и всё!

— Сергей Борисыч, — уловив паузу, быстро вставил Кирилл, — у меня вопрос один….

— Что, повестка пришла? Вроде рано ещё.

— Нет, призвать только осенью должны, я хочу получить участок земли….

— Земли?

— Да. Официально, законно…, там. Ну, как положено.

— Что фермерством заняться решил? — заинтересованно подался он вперёд.

— Не совсем так, ну что-то вроде…

— Та…к! — протянул довольно Сергей Борисыч. — Все равно хорошо! Значит остаться решил. Здесь! — хлопнул он по столу ладонью.

— Да. Здесь.

— Так! — встал с места Сергей Борисович. — Ну, молодец!

— А то бегут всё куда-то, кто в город, кто ещё дальше, и что? Думают, кто-нибудь, для них всё там приготовил. Вот приезжай и радуйся жизни! — Стал ходить по кабинету Сергей Борисович. Торгуют «ихним» товаром, копят «ихние» деньги и на них покупают «ихнюю» же еду! А свою землю бросили…, запустили, забыли совсем…. Пустует земля — обидно… — смотрел он в открытое окно…, не понимаю…

— Это не надолго, — отозвался Кирилл.

— Ты думаешь?.. Ну, дай-то Бог! — повернулся Сергей Борисович и подошёл к столу.

— Ладно…. На! Пиши заявление.… Знаешь как?

— Знаю…

— Ну, молодец! — закурив у окна, довольно ответил Сергей Борисович.

Отстранившись ненадолго от дневных забот и воспользовавшись приятной паузой, ему захотелось поговорить. Для семьи Санниковых, он был человек не чужой. Как глава местной администрации, он часто захаживал к ним в дом. Узнавал, как дела. Жалел одинокую женщину и помогал чем мог. Привозил пиленых дров. Провел телефон, как единственному ветврачу. Видел, как, не по годам серьёзный и чуткий, подрастает её сын.

— Что, и дом строить будешь? — широко улыбался Сергей Борисович, стряхивая пепел.

— Буду, — не отрываясь от бумаги, ответил Кирилл.

— Лесом помогу, у вас и льготы есть, знаешь?

— Да, слышал что-то…

— Вот! А место где?.. Да! Ты место укажи в заявлении…

— У нас, в Холмах, где бывшая барская усадьба, — дописывая, ответил Кирилл.

— Бывал. Знаю. Хорошее место выбрал!

— Это не я — вырвалось у Кирилла.

— Не ты? А кто?

— Ну, как вам сказать…

— Да уж скажи как-нибудь! — любопытствовал довольный Сергей Борисович, дымя сигаретой.

Кирилл был всегда откровенен, особенно с Сергеем Борисовичем, и уже пожалел, что сорвалось с языка, но скрывать уже было поздно, и он коротко ответил.