У полюсов Земли - [7]

Работая на своей льдине, мы по радио следили за ходом всей экспедиции. Особенно драматические события развернулись в районе Северного географического полюса. Там после посадки самолетов и развертывания кратковременных научных исследований началась интенсивная подвижка льдов. Льдину разломало на отдельные куски, которые, наползая друг на друга, громоздились в хаотические гряды торосов. Местами образовались разводья. Лагерь разделило. Трещины прошли даже под самолетами, но быстро удалось запустить моторы и перерулить самолеты на более крупные обломки льдин, при этом самолеты перегоняли через трещины, делая настилы из досок.

В составе научной группы на Северном полюсе были океанографы Сомов, Гордиенко, геофизики Острекин и Сенько. Двумя самолетами на лыжах командовали пилоты И. С. Котов и В. И. Масленников.

Более суток происходила подвижка льдов. Летчики на всех других базах держали моторы самолетов в прогретом состоянии. Они готовы были вылететь в любой момент на помощь товарищам. На вторые сутки подвижки прекратились. Льдины сошлись, образовались свежие гряды торосов. Пришлось полосу строить заново. В ход были пущены кирки, лопаты, ломы, взрывчатка. В торосах прорубали широкие проходы, глыбы льда на небольших санках и фанерных листах отвозили к трещинам, засыпали их и заливали водой. К счастью, мороз был около тридцати градусов, и трещины, забитые мокрым льдом и снегом, быстро замерзали.

Усилиями дружного коллектива удалось соорудить взлетную полосу от одного разводья до другого длиной лишь 340 метров. Это вполовину меньше длины, необходимой для нормального взлета. Но другого выхода не было. Пилоты решили взлетать.

Из баков слили значительное количество горючего, оставили на льду запасы продовольствия, часть снаряжения, включая гидрологическую лебедку. Вначале взлетел самолет Котова, а затем Масленникова.

Тем временем руководство экспедиции послало самолет для организации временной базы вблизи Северного полюса. В ста километрах от аварийного лагеря пилот Шульженко посадил самолет на ровное поле и сообщил о готовности приема самолетов на временной базе.

Через час самолеты совершили там посадку, заправились горючим, и дальше работа пошла по плану.

Все участники экспедиции, внимательно следившие за событиями на полюсе, вздохнули с облегчением. Научная группа, несмотря на драматические события, программу наблюдении выполнила полностью. По измерениям Сомова и Гордиенко глубина в точке Северного полюса оказалась равной 4039 метрам.

Это было интересно. Ведь папапинскую станцию создали в мае 1937 года в нескольких десятках километров от полюса, а первое измерение глубины она провела лишь в июне, когда льдина отдрейфовала еще южнее, в сторону Гренландского моря.

Но наиболее интересные данные о глубинах получили океанографы Гаккель и Тимофеев на базе № 2, которая была создана всего лишь в 380 километрах от Северного полюса. При первом промере, произведенном 18 апреля, глубина оказалась 2733 метра. Через сутки океанографы опустили серию батометров для определения температуры и взятия проб воды на больших глубинах. Велико же было их удивление, когда нижний батометр, опускавшийся на глубину 2500 метров, был поднят в раскрытом виде и оказался заполнен илом. Значит, он упал на дно. Измерили вновь глубину — 2355 метров. Почти на 400 метров меньше! А льдина продрейфовала всего лишь несколько километров к юго-западу. Промеры стали делать чаще. Когда льдина дрейфовала на восток, глубина увеличивалась, на юго-запад — резко уменьшалась. В крайней юго-западной части дрейфа обнаружили глубину 1290 метров. Это было 27 апреля в точке 86°26′ северной широты и 154°53′ восточной долготы. К сожалению, в последующие дни льдина под влиянием западных ветров двигалась на северо-восток, и глубина дна стала увеличиваться.

Изменение глубины почти на 1500 метров на очень небольшом расстоянии свидетельствовало о резких колебаниях рельефа дна. Но что это было? Гора? Хребет? Или изолированное поднятие?

По одному факту ответить на этот вопрос было бы трудно. Но к тому времени мы уже могли сопоставить многие данные.

Дело в том, что еще в начальный период дрейфа ледокола «Г. Седов» в 1938 году к северу от Новосибирских островов были обнаружены сравнительно небольшие глубины, и с тех пор на батиметрической карте в этом районе рисовался обширный выступ в виде подводного полуострова. Теперь этот полуостров можно было продлить значительно дальше, в виде хребта, по крайней мере до 87° северной широты.

Кроме того, со времени экспедиции на самолете Н-169 в 1941 году было известно, что в восточном районе Арктического бассейна температура придонных вод теплее на 0°,4. Для глубинной водной массы такое повышение температуры — величина весьма существенная, определяющая динамику водной толщи. Тогда это объяснялось постепенным опусканием и охлаждением срединного слоя атлантических вод по мере их движения от Шпицбергена на восток. Но вот когда сопоставили данные температур двух океанографических станций 1948 года, то выявилось, что придонные воды в точке Северного полюса и всего лишь в 300 км к югу, в направлении Новосибирских островов, разнятся также на 0°,4. На небольшом расстоянии такой разницы быть не должно, так как воды более холодные, а следовательно, и более тяжелые вытеснили бы более теплые.