У подножия вулкана. Рассказы. Лесная тропа к роднику - [16]
Мсье Ляруэль с мучительным чувством долго вертел книгу в руках. Потом положил ее перед собой и отхлебнул анисовки.
— Bueno, muchas gracias, senor[40],— сказал он.
— De nada[41], — отозвался сеньор Бустаменте, понизив голос; он махнул рукой стремительно, как бы охватывая этим жестом и важного бревноподобного официанта, приближавшегося к ним с подносом, на котором высилась гора шоколадных конфет. — Не припомню, как много прошло, два года или три это aqur[42].
Мсье Ляруэль еще раз взглянул на титульный лист книги, лежавшей перед ним, и закрыл ее. Над головами у них барабанил по крыше дождь. Полтора года назад дал ему консул почитать этот замусоленный коричневый томик елизаветинских пьес. К тому времени минуло уже месяцев пять, как Джеффри с Ивонной расстались. А вернуться ей предстояло через полгода. Они тогда уныло и бесцельно бродили по саду консула, меж роз, камнеломок и кустов с цветами, похожими на «рваные презервативы», как выразился консул, бросив на него взгляд, исполненный дьявольского коварства и вместе с тем почти официальной торжественности, который, как теперь ему казалось, говорил: «Я знаю, Жак, ты эту книгу мне не вернешь никогда в жизни, но я именно для того, может, и даю ее тебе почитать, дабы ты когда-нибудь пожалел о том, что не вернул ее. Поверь, я-то тебя прощу, только будешь ли ты в силах сам себя простить? Не просто потому, что ты ее не вернул, а по другой причине, ведь книга эта уже станет символом отныне безвозвратно потерянного». Мсье Ляруэль взял тогда книгу. Она была ему нужна, потому что он втайне лелеял замысел вернуться во Францию и снять там фильм по мотивам легенды о Фаусте, но в современном духе; однако до этой самой минуты он даже ее не открыл. И хотя потом консул несколько раз о ней спрашивал, он хватился ее в тот же день, когда, по всей видимости, позабыл в зале кинематографа. Мсье Ляруэль прислушался к шуму дождя в водостоках за единственной зарешеченной дверью «Сегѵе-сегіа XX», в дальнем левом углу, где был выход на боковую улицу. Удар грома внезапно потряс стены и рассыпался эхом, словно обрушилась груда угля.
— Сеньор, — сказал он неожиданно, — а ведь это не моя книга.
— Знаю, — отозвался сеньор Бустаменте, понизив голос почти до шепота. — Кажется, она вашего amigo [43].— Он кашлянул смущенно, едва слышно. — Вашего друга, этого мужичины, который… — Видимо, заметив улыбку, скользнувшую по лицу мсье Ляруэля, он тихонько поправился: — Нет, я хотел сказать, этого мужчины, который имел голубые глаза. — И словно все еще было не вполне ясно, о ком идет речь, он тронул себя за подбородок и словно погладил несуществующую бороду. — Ну, ваш amigo… э-э… сеньор Фермин. El consul[44]. Который был americano[45].
— Нет. Он был не американец. — Мсье Ляруэль старался говорить погромче. Это было неудобно, потому что все разговоры в баре смолкли, и мсье Ляруэль слышал, что в зрительном зале тоже водворилась странная тишина. Свет там погас теперь вовсе, и он всматривался через плечо сеньора Бустаменте в кромешную тьму за отдернутой занавеской, пронзаемую вспышками карманных фонариков, словно зарницами, а голоса торговцев примолкли, дети перестали кричать и смеяться, поредевшая публика сидела праздно и скучающе, но терпеливо перед темным экраном, который вдруг осветился, наводненный безмолвными, чудовищными тенями каких-то гигантов, секир и птиц, потом снова погас, а зрители на балконе справа, которые поленились спуститься оттуда или хотя бы пошевельнуться, каменели, словно барельефы на стене, суровые, усатые люди, похожие на воинов, ожидающие возобновления зрелища, жаждущие увидеть руки убийцы, обагренные кровью.
— Не американец? — тихо переспросил сеньор Бустаменте. Он глотнул газировки, тоже поглядел в темный зал, потом снова принял озабоченный вид и обвел глазами бар. — Но тогда был ли он настоящий консул? Я ведь помню, он много здесь сидел пьяный и часто, бедняга, не имел на себе носков.
Мсье Ляруэль отрывисто рассмеялся.
— Да, он был здесь британским консулом.
Они заговорили вполголоса по-испански, и сеньор Бустаменте, потеряв надежду, что в ближайшие десять минут дадут электричество, согласился выпить пива, а мсье Ляруэль заказал себе лимонаду.
