У него ко мне был Нью-Йорк - [30]
А что? Это действительно было весело.
Нам явилась Снегурочка в роли чиновницы из ЗАГС. Её бесцеремонная реакция — это щекочущая нервы правда жизни в духе скетчей Луи Си Кея. Ни одного заявления о вступлении в брак и двадцать долбаных разводов.
Но мы веселились, и подняло нас, несчастников, на облако и понесло над синей декабрьской Москвой, над моим любимым городом, над заснеженными крышами, над обледеневшими дворами, где я росла и мёрзла. Над Миуссами, где я гуляла с собакой и где я взлетала навстречу солнцу на качелях, скрипящих на морозе.
Этот смех был прикосновением к границе жизни и смерти, ощущением рубежа. От слова «рубить». Смех как обещание продолжения, как сигнал о том, что всё непременно наладится. Но потом.
А ты будешь благодарна опыту за то, что он позволил по достоинству оценить до мажор, помнишь?
Нарцисс и Федя
Кстати, последние два года жизни в Москве уже после развода нам с дочкой, с моей С., скрашивали две души. Мы завели домашних зверей, кота и пса.
В них, наверное, и вкладывались все те тонны нерастраченной нежности, которая копилась в нас и не находила выхода. Они стали членами нашей с ней семьи, которые никуда не уйдут и будут надёжными.
Кота я принесла на следующий день после того, как развелась.
А пса — когда мы с тем, с кем развелись, в очередной раз пытались восстановиться. Щенок был символом той тщетной попытки, какого-то витка нашей гипотетической новой жизни, которой не суждено было состояться.
Вот такие два полюса судьбы в двух невинных пушистых душах.
Кот Нарцисс, Нарик, полосатый и беспородный, замурлыкивал пробоины в душе.
А восхитительный породистый бернский зенненхунд Феникс, Федя, символизировал бессмысленную, но трогательную надежду на то, что даже самые жёсткие жизненные обстоятельства можно наладить. На самом деле — нельзя.
Кота — трёхмесячного и когтистого — мне подарила моя подружка А. прямо перед своим отъездом в Нью-Йорк.
Пса мы покупали сами где-то в недрах Железнодорожного.
Но если собака в основном требовала только заботы, энергии и игр, то кот был постарше и потому успел на наших глазах вырасти в чудесное преданное существо, которое по-настоящему лечило душу.
Это был добрый дух, который приходил ко мне под бок в самые тёмные ночи, растил мою дочь и тоннами безвозмездно дарил те ощущения, которых и не хватало, — ласку и покой.
Никогда прежде у меня не было кота. Более того, я считала себя собачницей и презирала кошек, но Нарцисс полностью изменил моё представление об этих зверях и сыграл в жизни важную роль.
В моих текстах о депрессии и одиночестве часто встречается полосатый кот.
А когда мы уехали в Нью-Йорк — внезапно и резко, — звери остались в Москве. Пёс потом отправился жить к моему папе за город, а Нарцисса забрала подруга. Мы не смогли их перевезти, в жизни слишком много всего поменялось разом. Я грущу, когда вижу их фото. Они были нашими алебрихес, так в мексиканской культуре называются фантастические звери-проводники. Они есть в мультике «Тайна Коко», там как раз — пёс и кот.
Наши алебрихес довольно хорошо живут в Москве. Нарцисс стал толстым, но он по-прежнему очень неравнодушный к людям. Федя вырос в грозную и высокомерную бернскую овчарку, которой любуется весь посёлок, но, говорят, он всё ещё играет с кошками, а они его не боятся.
Собаки
А Нью-Йорк оказался городом собак, и я постоянно представляла в нём Федю.
Собаки в Нью-Йорке — настоящие короли жизни. Способ самореализации, элемент моды, мастхэв, тренд, атрибут достойной жизни, символ стабильности, предмет роскоши и чёрт-те что ещё.
К тебе едва ли кто-то обратится со словами: «Ой, бедняжка, до сих пор не родила ребёнка!» Но тебе могут горячо рекомендовать немедленно обзавестись щенком.
Для собак здесь создана целая инфраструктура, и она не хуже чем для детей. Может, и лучше.
Почти в каждом крохотном сквере — собачья площадка, в ней — отдельные питьевые фонтаны для зверей. С псами почти всегда можно в кафе, им выносят миски и лакомства. В подвале нашего дома оказался грум-салон, игровая комната для домашних животных и служба дневного выгула, которая нужна, когда хозяева на работе. В квартале от нас — детский сад для собак.
Собаки ухоженны. Они благоухают и сияют, педикюр их всегда свеж, а шерсть только что из-под увлажняющей маски, у них — ботоксы, пилинги, витаминные уколы, массажи горячими камнями, иглоукалывание, майндфулнесс и остеопаты. Такого количества бесстыже довольных собачьих морд я не видела никогда.
Есть собачьи клубы, собачьи ивенты, отдельный хеллоуин-парад для собак и пасхальная охота на кроликов. Хочешь увидеть настоящих ньюйоркеров — заведи себе любую псину и отправляйся в шесть утра в Центральный парк.
Там можно встретить какого-нибудь редактора «New York Times» или культового режиссёра, писателя, актёра, политика, финансиста, продюсера, телезвезду. С собакой. Через собак налаживают связи и перекидывают социальные мосты.
Но я тосковала именно по Феде. И по Нарциссу. Может быть, когда-нибудь мы их всё-таки заберём.
Котокафе
Чтобы справляться с печалью по нашим животным, мы с С. гладили всех знакомых собак и ходили в котокафе на улице Атлантик после того, как я забирала её из школы. Иногда перед походом к котикам мы забегали в кафе «Ну-Ну» на чашку горячего шоколада.
