У нас особое задание - [6]

В Иваньковском районе Киевской области Воробьев и Чаповский встретили четырех вербовщиков, которые стремились пополнить вспомогательные отряды националистов украинской молодежью. Безопасность вербовщиков и свободное их передвижение обеспечивали немцы. Трое суток Воробьев и Чаповский охотились за ними. В результате короткой схватки двое фашистских наймитов остались лежать на земле.

Из их документов узнали, что они прибыли из Львова в качестве уполномоченных генерала австрийской службы Курмановича, который был давно известен нашим разведывательным органам как один из активных украинских буржуазных националистов.

Фашисты напали на след разведчиков. Днем партизаны отсиживались в болотах, ночью шли. Чаповского царапнула шальная пуля, но в конце концов все закончилось благополучно: в селе Корма разведчики нагнали отряд.

Двадцатилетние юнцы обросли бородами, смертельно устали.

28 октября 1942 года соединение остановилось на дневной отдых после утомительного перехода. Было часов шесть утра. Хотелось спать, но меня вызвали Ковпак и Руднев.

— В четырех километрах отсюда, — сказал Ковпак, — фашисты силами военнопленных заготовляют лес. Надо освободить военнопленных.

Руднев добавил:

— Проводником будет разведчик Николай Бордаков. В помощь вам придадим 11-ю роту старшего лейтенанта Сарапулова…

Возвратившись в расположение своей группы, я увидел умилительную картину. Бодрствовал только часовой Ваня Сергиенко. Все остальные крепко спали. Слабый ветерок перебирал листья берез и тихо, тихо убаюкивал уставших разведчиков. На их молодых лицах не было ни тревоги, ни заботы. И я подумал, что такое можно увидеть только один раз в жизни.

Жаль было будить ребят, но приказ есть приказ, и через десять минут разведчики шагали к цели.

Впереди шли самые молодые бойцы опергруппы: Сергиенко, Лазун, Бережной, Алексеенко и Рыков. На четвертом километре проселочной дороги мы неожиданно напоролись на эсэсовцев. Бой в лесу ставит в одинаковое положение обе стороны и победа зависит от находчивости, боевой подготовки и мужества.

Высокий здоровяк Сарапулов выскочил на дорогу, не заметив лежащего за корнями дуба гитлеровца. Все произошло как будто во сне. Я видел глаза гитлеровца, он готовился выстрелить. На какую-то долю секунды я опередил его, и он, выпустив из рук автомат, уткнулся лицом в землю.

Спасая Сарапулова, я не заметил опасности сзади. Оглянулся на звук автоматной очереди: в двадцати метрах от меня стоял Вася Лазун и валялся убитый им офицер. Лазун вытирал пот с лица и что-то пытался сказать. Он вел себя так, как будто не он, а я спас ему жизнь. Вася застрелил капитана СС. Он со своими головорезами ехал грабить колхозников. Стрельба напугала конвоиров, и они с половины дороги от места заготовок возвратили военнопленных в казармы.

Отгремели автоматные очереди, на дороге догорали две грузовые автомашины, валялись убитые гитлеровцы. Но у нас не обошлось без потерь. На небольшой поляне лежал смертельно раненый Коля Бордаков. Бойцы окружили его. Он лежал на спине, тяжело дыша.

Туманное осеннее небо все больше сближалось с землей. Черные, густые тучи плыли над нами. Что-то вспоминая, Коля сказал:

— Десь там був князь Андрий. Був?

Ребята поняли, о чем он спрашивает, и ответили:

— Да, Коля, был князь Андрей Болконский. Минуты нам казались часами. Смастерили носилки. Коля открыл глаза и продолжал:

— Вин, князь Андрий, тож лыжав и бачив небо. О та черна хмара, що плывэ над намы, може вона дойдэ до моего села Кахань, що на Сумщини…

Это были его последние слова. Возвращались мы молча. Дорога шла лесом. Березы выстроились рядами, как солдаты, готовые к маршу. Темно и сумрачно было в лесу. Природа готовилась к зимнему сну. Я думал: «Березы — краса русской природы, спасибо вам за то, что вы украсите могилу замечательного человека Коли Бордакова. Пусть ваши корни обнимут его могилу, заменив ему ласку матери».

Мы не знали тогда поэму Твардовского «Василий Теркин», но поэт хорошо знал тех, о ком писал:

Страшный бой идет кровавый,

Смертный бой не ради славы,

Ради жизни на земле.

4 ноября я с группой из трех человек ушел вперед, обогнав соединение на несколько переходов.

Первый привал мы устроили в стогу сена в пяти километрах от села Сусловка в Черниговской области. Недалеко протекал Днепр, а на другом его берегу был город Лоев.

Стояла прохладная погода. На чистом ночном небе ярко перемигивались звезды. Идти на место встречи было еще рано. Зарывшись в сено, я задремал. Проснулся от голосов. Вася Воробьев и Алексей Чаповский читали стихи: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет…», «Катерина, вражья баба, шо ты наробыла, гай зеленый…» — читали долго, перебивая и поправляя друг друга.

Стук повозки и залихватская песня пьяного прервали «вечер поэзии». Повозка свернула с дороги. Едущие решили, видно, прихватить сена. Их появление никак не входило в наши планы.

Пассажирами оказались пожилой попик и средних лет пьяный дьякон. Дьякон с трудом вывалился из повозки и сел на землю. Поп тем временем стал выдергивать из стога сено и класть в повозку.

Вдруг Сергиенко закашлял, и нам не оставалось ничего другого, как скатиться вниз.