У нас особое задание - [47]
На допросе он признал, что проходил курс фашистского обучения в Сулеювеке, встречался с Жукарем у его знакомой женщины в Варшаве, назвал фамилии и указал приметы трех изменников, получивших задание войти в доверие к партизанам Белоруссии и Украины.
— Действительно, — показал Нечепуренко, — в штаб «Вали» прибыла большая группа гестаповцев, удалила сотрудников абвера и руководство штабом взяла в свои руки.
От каких бы то ни было дальнейших показаний Нечепуренко категорически отказался.
— Вам хватит того, что я рассказал, — спокойно заявил Нечепуренко. — Я много побродил по белу свету, пришло время отдать концы.
— Что же вас заставило назвать этих людей и указать их приметы?
— На том свете мне будет веселее в компании со старыми знакомыми, — хмуро и мрачно пошутил Нечепуренко.
На его жирных губах появилось что-то похожее на ироническую улыбку.
— А может, мне повезет и я удеру. Решеток-то у вас нет?
Не знаем, какую цель преследовал Нечепуренко, но он явно решил поиздеваться над нами. Посмотрев на Володю Павлюченко, сказал:
— Охрана у вас молодая, неопытная, да и уснуть может…
Володя рванулся со стула, но я остановил его.
— Эта беседа, Нечепуренко, последняя. Отдаю должное: вашей выдержке и злобе может позавидовать любой фашист. Что вы еще хотели сказать?
— Накормите меня как следует, я привык сытно есть.
— Это видно, — ответил я. — Гестаповцы допустили ошибку. Прежде чем посылать вас с заданием, следовало поморить голодом. Таких откормленных заключенных в лагерях не бывает.
— Еще не хватало, чтобы я там голодал. Меня подкармливал сам ротенфюрер…
Это было последнее, что сказал Нечепуренко.
Спустя несколько дней мы встретились с начальником Особого отдела бригады белорусских партизан имени Свердлова товарищем Пителиным и представителями 2-й белорусской бригады имени Ленина. Я ознакомил их с показаниями Нечепуренко и материалами, полученными из других источников.
ТЕСТЬ И ЗЯТЬ
Стояла пасмурная погода, моросил мелкий дождь — мжичка. Мы с Семеном Стрельцовым вышли из штаба дивизии. В это время к дому подъехала повозка, запряженная добротной лошадью.
— Кто тут начальник? — спросил невзрачного вида поляк.
Вместе с ним приехал молодой парень, который, переминаясь с ноги на ногу, курил сигарету. Мы пригласили их в избу.
— Так вот, — как-то робко начал говорить поляк, — я привез вам зятя.
Он еще что-то хотел сказать, обдумывая слова, но вмешался приехавший парень.
— Видите ли, это мой тесть, он робкий. Я Станислав Индрик и хочу вместе с вами бить фашистов.
— Так, так, — подтвердил поляк.
— О Стасике скажи, — подсказал Индрик.
— Так, сын мой Стасик воюет в Войске Польском на советском фронте, пора и зятю, прошу пана, заняться делом.
Индрика мы направили в хозяйственную команду. Он оказался человеком общительным, обладал хорошим голосом, декламировал стихи Мицкевича. Поведение тестя Индрика при встрече с нами, его робость, нерешительность и какое-то безразличие показались нам подозрительными.
— Что-то мне не нравится этот тесть, — сказал Семен Стрельцов. — Як кажуть украинцы, «щось не тэ». Да и зять просит, чтобы его перевели в разведку. Он успел познакомиться с разведчиками и очаровал старшину Кошицкого. Не кажется тебе, что я ошибаюсь?
— Нет, не кажется, — ответил я. — Предупреди начальника штаба Войцеховича, чтобы он воздержался от перевода Индрика в разведку.
В нашем районе «давал концерты» неутомимый Ян Кендра со своим отрядом. Он громил полицаев, нападал на обозы немцев, грабивших поляков. Мы с ним встречались часто. Он сообщал нам о движениях немцев. Мы высоко ценили его боевую дружбу. Я попросил Яна проверить тестя и зятя, которые назвали нам своим местожительством деревню Сосновице, что северо-восточнее Острува. Оказалось, что ни тесть, ни зять никогда в этой деревне не проживали. Особенно заниматься ими не было времени. Дивизия с боями форсированным маршем двигалась на север. Оперативная группа несколько опередила штаб, чтобы встретиться с разведчиками в деревне Дроздувка.
Первыми прибыли туда Ваня Плаксин и Алеша Зубков.
Плаксин доложил, что в двух километрах от деревни они встретили девушку. Она хочет сообщить что-то важное, но категорически отказалась пойти с нами в деревню.
— Нельзя мне, — сказала девушка, — в деревню, а дело важное, пусть сюда начальник придет.
Плаксин оставил с ней Толю Анчурова и Гришу Оникия. Всегда, даже в сложной обстановке, Плаксина не покидало чувство юмора и хорошее настроение. Как бы между прочим, для собственного удовольствия Ваня сказал:
— Ну и красива же эта стерва!
— Какая стерва?
— Ну Ирена. Та, что ждет вас.
— Вы перепутали, сержант Плаксин, — сказал я. — Это, вероятно, один из ангелов, спустившихся к нам с небес.
Оправдываясь, Ваня забормотал:
— Это я так, сгоряча ляпнул. Обидно, товарищ майор, какая красота есть на земле, а мы не замечаем — война. Попадет такая красавица в руки какого-нибудь грязного фашиста, он исковеркает ей душу.
Разведчики оседлали лошадей, и мы поехали на встречу с Иреной. Она сидела в компании Оникия и Анчурова и заразительно смеялась. Ничего не скажешь, Плаксин понимал толк в красоте.
Ирена окинула меня взглядом, задержавшись на погонах:
