У нас особое задание - [14]

Каждая из этих групп имела свой боевой почерк и тактику маневра. Рейд украинских партизан в Карпаты, тактика этого рейда и формы борьбы заслуживают глубокого изучения.

В ГОСПИТАЛЕ

Я не участвовал в Карпатском рейде. Еще до начала рейда начальник санчасти Дина Маевская приехала в расположение Шалыгинского отряда и тщательно, уже не в первый раз, осмотрела мою рану.

— Я сделала все, что могла, но дальше оставлять вас здесь без серьезного оперативного вмешательства опасно.

С грустью и болью прощался с боевыми друзьями. К самолету проводил меня С. В. Руднев. Семен Васильевич положил мне в карман пакет, на котором его рукой было написано: «Распечатать после выхода из госпиталя». Забегая вперед скажу, что в конверте оказались 900 рублей и записка. Когда самолет оторвался от земли, мне показалось, что из жизни ушло что-то особенно дорогое, то, что составляло ее смысл.

В Москве меня поместили в госпиталь, где лечились чекисты и офицеры внутренних и пограничных войск. Рана моя не поддавалась лечению. Главный врач госпиталя Яковлев опасался за неблагополучный исход. Примерно в то же время привезли майора Пегушина, получившего такое же ранение в ногу. Он не дал ампутировать ногу и в результате заражения крови умер. Этот случай насторожил Яковлева. Он часто заходил ко мне в палату и подолгу беседовал. Умный человек и хороший врач, Яковлев начинал издалека, приводил примеры из своей врачебной практики, пытался психологически подготовить меня к операции:

— Сам знаешь, что получилось с Пегушиным, — говорил Яковлев, — а ведь он мог жить без ноги, жить и работать.

— Это вы на что намекаете, доктор? — спросил я.

— Человек ты волевой, — ответил Яковлев, — и я хочу, чтобы ты был готов к ампутации, хотя попробуем обойтись и без крайностей.

Вскоре Яковлев показал меня главному консультанту профессору Н. Н. Приорову. Встречу с этим человеком забыть нельзя. Приоров был только консультантом, но к его приходу готовился весь медицинский и обслуживающий персонал. Боялись? Нет, уважали.

Тщательно осмотрев рану, профессор сказал: «Трудный случай, но бог милостив, и он поможет хирургии. А скорее всего, не бог, а могучий организм».

Началось решительное наступление на мою запущенную рану. После первой операции, сделанной в присутствии профессора, рана стала быстро заживать. Спустя два месяца я выписался из госпиталя и мог передвигаться, правда, с помощью костылей.

Перед комиссией профессор Приоров вместе с Яковлевым пришел ко мне в палату. Сел на стул, а меня заставил ходить, опираясь на костыли. Подобно командиру, готовившему подразделение к параду, командовал: «Так, хорошо, еще разок пройдитесь, смелее ступайте ногой». Эта процедура продолжалась довольно долго, и трудно сказать, кто из нас был более доволен — профессор или я.

Мы тепло простились с Николаем Николаевичем.

Встречи с такими медиками, как профессор Приоров, доктор Яковлев, нашими партизанскими врачами Иваном Савченко и Диной Маевской, заставили задуматься: скольких бойцов спасли они от смерти, скольких поставили на ноги и возвратили на фронт? Хорошо организованная госпитальная служба является важнейшим фактором. В строй возвращаются обстрелянные воины, знакомые с тактикой и повадками врага.

После госпиталя меня направили в отдельную мотострелковую бригаду особого назначения, на базе которой формировались группы и отряды для выполнения особых заданий в глубоком тылу врага.

Боевая жизнь бригады била ключом, ее командир Михаил Орлов, начальник политотдела Лев Студников, командиры полков Иванов и Самусь наводили порядок, принимали новых людей, готовили группы и отряды.

В клубе пограничников полковник Самусь собрал офицеров, чтобы в торжественной обстановке вручить им ленточки, указывающие на перенесенное ранение. Я сидел рядом с Леней Чикиным, человеком, избравшим своей профессией водный спорт. Война оторвала его от любимого дела и заставила надеть форму офицера Советской Армии. Встречаться и беседовать с Чикиным было приятно. Он был начитан, многое знал и блистал остроумием.

— Посмотри внимательно на грустную физиономию Петрова, получившего красную ленточку, — сказал Чикин. — Ты знаешь, о чем он думает?

— Не знаю, — нехотя ответил я.

— Ему обидно, — продолжал Чикин, — он думает: угораздило же меня получить только легкое ранение, хорошо бы и тяжелое, глядишь, сейчас бы две ленточки схватил.

Он это говорил с таким серьезным видом, как будто решал какую-то сложную проблему.

— А вот посмотри на боксера Ксенофонтова, ведь он явно завидует Сергею Щербакову, получившему желтую ленточку.

— Перестань, Леня, — сказал я, — хватит тебе дурака валять.

— Как тебе угодно я только на примерах хотел показать психологию людей. Вот и ты получишь желтую ленточку, пожмешь руку Самусю и небрежно окинешь всех уничтожающим взглядом.

Чикин этой шуткой поставил меня в такое положение, что я не знал, как себя вести.

— Брось дурачиться, Леня, — уже со злостью сказал я.

Чикин хотел что-то ответить мне, но не успел: объявили о начале концерта.

ВСТРЕЧА С КОВПАКОВЦАМИ

— Пока еще не известно, в каком направлении пойдет соединение — на юг или на запад, — сказали мне в наркомате. — Для вас разработано два варианта задания. С ними вас познакомит генерал Виктор Александрович Дроздов.